Эскапада - Саттертуэйт Уолтер

Мейплуайт, Девон

17 августа (раннее утро)

Дорогая Евангелина!

Ночью, прислонившись к спинке кровати и согревшись под простынями и одеялами, я пишу тебе и чувствую себя до смешного счастливой, настолько, что время от времени (никто не смотрит) обнимаю сама себя. И на время забываю, что в соседней комнате храпит Аллардайс.

Ева, в Мейплуайте действительно есть призраки. Один, по крайней мере, точно. Разве это не чудесно?

Впервые о призраке я услышала за ужином. Мы все сидели за столом — леди Перли с одной стороны, лорд Перли с другой. Первой о призраках заговорила Аллардайс. Между палтусом и цыпленком в винном соусе.

— А теперь, Алиса, — сказала она, и даже слепой бы заметил, как она наслаждается этой фамильярностью с хозяйкой особняка, — ты должна рассказать нам все об этом твоем призраке. Ребекка де Винтер кое-что говорила, но она напустила столько туману по поводу подробностей.

Леди Перли улыбнулась. У нее приятная улыбка. Как я уже говорила, она — приятная женщина. (На ней было черное платье из шелкового крепа, скроенное по косой; догадываюсь, что нашлись бы отчаянные женщины, способные убить за такое платье.)

— Но я никогда его не видела, — сказала она. — Хотя, конечно, слышала.

— И что он говорит? — спросила Аллардайс.

— Он ничего конкретно не говорит. Только стонет, И очень редко, поздно ночью. — Она едва ли не извинялась. То, что она хотя и очень отдаленно приходится родственницей Аллардайс, доказывает, какие тайны порой скрывает природа. — Боюсь, он не очень интересный призрак, — добавила она.

— Но это только один из них, мама.

Это вмешалась достопочтенная Сесилия, доченька. Идеал. (На ней было прелестное маленькое платьице без рукавов из серого шелка, собранное у ворота, чтобы подчеркнуть аристократическую шею.)

— Так есть еще? — спросила Аллардайс, поворачиваясь к ней.

— Их всего три, — сообщила достопочтенная Сесилия своим сочным голосом. — Лорд Реджи и еще двое. Женщина и юноша.

— Сесилия снова наслушалась Макгрегора. — Это сказал лорд Роберт, улыбаясь дочери с нарочитой нежностью. Она сидела справа от него.

— А кто такой Макгрегор? — спросила Аллардайс.

— Егерь, — ответил лорд Роберт. — Надежнее сторожа для оленей не сыскать. Правда, слишком много о себе воображает. Шотландец, — добавил он, будто это все объясняло.

— Он видел их своими глазами, папа, — настаивала достопочтенная Сесилия. — У пруда, у старой мельницы. Под ивой. Женщина была в длинном белом платье и держала за руку мальчика. Макгрегор сказал, что парнишке лет десять — двенадцать. Они стояли и смотрели на воду, так Макгрегор говорит. Когда к ним приближаешься, они просто исчезают.

— Ерунда, — сказал лорд Роберт. И повернулся к Аллардайс. — До Макгрегора никто ничего не слышал о призраках у пруда. Единственная история о призраках здесь, в Мейплуайте, это история о привидении в восточном крыле. Говорят, оно здесь уже несколько веков. Наверное, кто-то из предков. Реджинальд Фицуильям, третий граф. Старый эксплуататор и свинья. Самый мерзкий реликт древних времен. Перепортил половину деревенских девок. В конечном итоге какой-то арендатор его прикончил. Прыгнул на него с дерева, когда он ехал на лошади, свалился ему прямо на шею и сломал ее. А себе сломал лодыжку. Разумеется, беднягу повесили.

— Когда это было? — спросила госпожа Корнель.

— Наверное, осенью, — заметил сэр Дэвид Мерридейл, — раз арендаторы начали осыпаться с деревьев.

Сэр Дэвид мнит себя остроумным человеком. Он действительно умен и остроумен, хотя несколько грубоват, и красив, тоже несколько грубовато, но он далеко не так красив и не так остроумен, как полагает сам. Признаюсь, мне он не нравится. Если ему удается сказать что-нибудь более или менее умное, он многозначительно смотрит на меня, как будто ждет, что я в восторге брошусь к его ногам.

Но его многозначительные взгляды не самое худшее. Ты, наверное, обращала внимание, как некоторые мужчины наблюдают за женщинами, если думают, что этого никто не замечает? Они разглядывают их как подношение, будто им, мужчинам, решать, принимать это подношение или отвергнуть. Сэр Дэвид один из таких.

— В тысяча шестьсот семидесятом, — ответил ей лорд Роберт. — При Стюартах. Чарлз Второй.

Сесилия сказала отцу:

— Но я думала, что ты не веришь в привидения, папа.

Если прислушаться, то может показаться, что в аристократическом голосе Сесилии улавливается слабое кошачье мурлыканье.

— Не верю, — сердито возразил он. — Буржуазная ерунда, все эти ваши призраки. И в привидение в восточном крыле не верю. Хотя люди болтают о нем уже несколько веков.

— А кто-нибудь его видел? — спросила госпожа Корнель.

Она вдова, стройная, красивая, просто шик!

Леди Алиса улыбнулась.

— Он совершенно безвреден, Ванесса.

— Кстати, он не всегда был таким, — заметил сэр Дэвид. — Если верить легендам, ни одна девица в восточном крыле не чувствовала себя в безопасности. — Он взглянул на меня и еле заметно улыбнулся.

— Чушь, — сказал лорд Роберт, — буржуазные сплетни.

Разговор про привидения закончился вместе с курицей, но потом возник снова и опять по инициативе Аллардайс. Мы все сидели в гостиной, где стены сплошь увешаны прекрасными и, вероятно, бесценными бельгийскими гобеленами, изображающими сцены из «Похищения сабинянок». [8] (Ты помнишь сабинянок? Тот день в саду академии для молодых леди госпожи Эпплуайт? Лично я помню: ведь ты так убедительно играла римлянина.)

После ужина прибыл еще один гость — доктор Эрик Ауэрбах, австрийский психиатр. (Не слишком интересен, как мне кажется, и маленького роста, на несколько дюймов ниже меня.) Он сидел с другой стороны стола вместе с Мерридейлом и госпожой Корнель. Когда лорд Роберт, как я подозреваю, по доброте душевной, сел между Аллардайс и мною, она тут же сказала:

— Расскажи-ка, Роберт. Этот твой ужасный призрак. Как он выглядит?

— Никогда его не видел, Марджори. Говорил уже, я не верю в эту чепуху.

— Ребекка говорила, что ему за семьдесят. Что у него ужасно седые волосы и длинная белая борода. И голова у него как-то странно наклонена.

— Чушь! — Тут он повернулся ко мне и улыбнулся: — Не волнуйтесь, мисс Тернер. Сотни женщин ночевали в восточном крыле, если не тысячи. Смею заверить, были среди них и девицы. И ни одну из них призрак не потревожил.

Наш разговор прервал дворецкий — он привел двух новых гостей, и одним из них был знаменитый американский маг Гарри Гудини. Он ниже ростом, чем мне представлялось, но выглядит своеобразно и так и брызжет энергией. Безусловно, талантлив. «Достал» пятифунтовую банкноту из чайника Аллардайс (прелестный серебряный чайник с цветочной чеканкой, который кто-то из слуг принес, когда она заявила, что просто не может пить кофе). Господин Гудини подарил ей банкноту, что, понятно, привело ее в восторг. Ее привело бы в восторг и пенни, но откуда ему было это знать.

Второй гость был секретарь господина Гудини, высокий, смуглый американец по имени Бомон, который, как мне показалось, большую часть своего времени проводит, посмеиваясь над всем и вся. Он явно, правда, по непонятным мне причинам влюблен в себя. Как сэр Дэвид, только без плоских шуточек.

На этом пока все. Теперь попробую заснуть. Да и писать больше не о чем.

Сейчас я на цыпочках пройду мимо храпящей Аллардайс и брошу письмо в ящик в холле, затем на цыпочках же вернусь в свое уютное гнездышко. И, кто знает, может, во тьме ночной меня навестит призрак!