Агата Кристи - Тайна замка Чимниз
В критический момент Энтони резко повернулся. Стюард застыл на месте и сделал вид, что занят солонкой.
— Как вас зовут? — неожиданно спросил Энтони.
— Джузеппе, мсье.
— Итальянец?
— Да, мсье.
Энтони заговорил с ним по-итальянски, и тот отвечал довольно бегло. Наконец Энтони кивком головы отпустил его. Но, поглощая принесенный Джузеппе отличный обед, Энтони усиленно размышлял. Не ошибся ли он? Быть может, интерес Джузеппе к пакету с рукописью был вызван простым любопытством? Может, и так… Но, вспомнив лихорадочное волнение итальянца, он переменил свое мнение. Как бы там ни было, он был весьма озадачен. «А ну их всех к черту! — подумал Энтони. — Не могут же все охотиться за этой проклятой рукописью. Может, мне все-таки почудилось?..»
Поев, он принялся за мемуары. Так как почерк графа Стылптича был весьма неразборчив, дело продвигалось очень медленно. Энтони начал позевывать, и промежутки между зевками подозрительно сокращались. В конце четвертой главы он сделал передышку. Пока что мемуары казались ему невыносимо скучными, и он не обнаружил даже намека на скандал. Энтони взял письма, стопкой лежавшие на столе, завернул их в обертку рукописей и запер в чемодан. Затем запер дверь и для предосторожности подставил к ней стул. А на стул поставил графин с водой.
Не без гордости оценил он все эти приготовления, наконец разделся и лег. Он попробовал было читать дальше, но веки его сомкнулись, и, засунув рукопись под подушку, он выключил свет и сразу же уснул.
Прошло, должно быть, часа четыре. Проснулся он внезапно. Он не понял, что его разбудило, — возможно, какой-нибудь звук, а возможно, и ощущение опасности, которое очень развито у людей, не раз бывавших в переделках.
Секунду он лежал совершенно неподвижно, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Он различил какой-то осторожный шорох, а вскоре и увидел что-то в темноте на полу между кроватью и окном, рядом с чемоданом! Одним прыжком Энтони соскочил с кровати и включил свет. Человек, стоявший на коленях возле чемодана, метнулся в сторону. Это был Джузеппе. В правой его руке блеснул нож. Он бросился с ним прямо на Энтони, который уже вполне осознал серьезность своего положения. Он был безоружен, а его противник заблаговременно позаботился об оружии.
Энтони отпрыгнул, и Джузеппе, ударив ножом, промахнулся. Мгновение спустя двое мужчин уже катались по полу, сцепившись друг с другом. Все свои усилия Энтони направил на то, чтобы мертвой хваткой держать правую руку противника, не позволяя ему воспользоваться ножом. Он понемногу заворачивал руку ему за спину. Но в это время свободной рукой итальянец вцепился ему в горло. Тогда Энтони, собрав последние силы, дернул вывернутую руку.
Нож со звоном упал на пол. В тот же момент итальянец рванулся и выскользнул из объятий. Энтони отпрыгнул от него, но совершил ошибку, отскочив к дверям и думая лишить Джузеппе возможности бегства. Слишком поздно он заметил, что стул и графин стоят на месте.
Джузеппе забрался через окно и воспользовался им снова. В тот момент, когда Энтони отпрыгнул к двери, он выскочил на балкон, перебрался с него на соседний и исчез в соседнем окне. Энтони сразу понял, что преследовать его нет никакого смысла. Без сомнения, путь отступления был подготовлен заранее. Энтони не стоило и беспокоиться.
Он подошел к кровати и с волнением сунул руку под подушку — рукопись была на месте. Счастье, что она была здесь, а не в чемодане. Энтони нагнулся к чемодану и заглянул в него, собираясь достать оттуда письма. У него перехватило дыхание. Писем не было!
ГЛАВА б
ТОНКОЕ ИСКУССТВО ШАНТАЖА
Ровно без пяти четыре Вирджиния Ривел, сгорая от любопытства, вернулась в дом на Понт-стрит. Она открыла дверь своим ключом, вошла в холл И столкнулась лицом к лицу с невозмутимым Чилверсом.
— Прошу прощения, мэм, но вас хочет видеть один… э-э… субъект.
Сперва Вирджиния не обратила внимания на то существительное, которое употребил Чилверс.
— Мистер Ломакс? Где он? В гостиной?
— Нет, мэм, не мистер Ломакс, — сказал Чилверс почти с упреком. — Какой-то субъект. Я не хотел пускать его, но он сказал, что дело у него очень важное, связанное с капитаном, если я правильно понял. Подумайте хорошенько, стоит ли вам встречаться с ним. Пока я усадил его в кабинете.
Вирджиния на минуту задумалась. Она была вдовой уже несколько лет, и тот факт, что она редко говорила о своем муже, некоторые трактовали как знак того, что за своей беззаботностью она скрывает незаживающую душевную рану. Другие же, наоборот, полагали, что Вирджиния никогда не любила Тима Ривела, а ее сдержанность считали напускной и неискренней.
— Должен заметить, мэм, — продолжал Чилверс, — этот человек похож на иностранца.
Вирджиния заинтересовалась еще больше. Муж ее был на дипломатической службе, и они вместе находились в Герцословакии как раз перед нашумевшим убийством короля и королевы. Быть может, этот человек герцословак, кто-нибудь из прежних слуг, попавший, теперь в беду?
— Вы правильно сделали, Чилверс, — коротко сказала она, одобрительно кивнув ему. — Так где он? В кабинете? — Она проследовала через холл своей легкой, бодрой походкой и открыла дверь в небольшую комнату, примыкавшую к столовой.
Посетитель сидел на стуле у камина. При ее появлении он встал и посмотрел на нее. У Вирджинии была отличная память на лица, и она была совершенно уверена, что никогда раньше не видела этого человека. Он был высок, смугл и строен и, без сомнения, иностранец, но вряд ли славянин. Вирджиния подумала, что он итальянец или испанец.
— Это вы хотели видеть меня? — спросила она. — Я миссис Ривел.
Некоторое время незнакомец молчал. Он не спеша оглядывал ее, словно приценивался. В его поведении была скрыта какая-то наглость, которую Вирджиния незамедлительно почувствовала.
— Не перейдете ли вы к делу? — нетерпеливо спросила она.
— Вы миссис Ривел? Миссис Тимоти Ривел?
— Да. Я же сказала вам.
— Как же, как же! Это очень хорошо, миссис Ривел, что вы согласились принять меня. В противном случае, как я и сказал вашему дворецкому, я был бы вынужден обратиться к вашему мужу.
Вирджиния поглядела на него с изумлением, но что-то заставило ее удержаться от резкого ответа, уже готового сорваться с ее уст.
— С этим у вас возникли бы некоторые проблемы, — сухо заметила она.
— Навряд ли. Я очень настойчив. Но ближе к делу. Вы, вероятно, узнаете это?
Он помахал перед ней каким-то листом бумаги. Вирджиния посмотрела безо всякого интереса.
— Что это, по-вашему, мадам?
— Как будто письмо, — ответила Вирджиния, постепенно склоняясь к мысли, что имеет дело с душевнобольным.
— И вы, быть может, припоминаете, кому оно адресовано? — значительно сказал незнакомец, держа письмо подальше от Вирджинии.
— Если я верно прочла, — вежливо ответила Вирджиния, — оно адресовано капитану О’Нилу, Париж, Рю-де-Кенель, 15.
Незнакомец, казалось, жадно вглядывался в ее лицо, тщетно ища чего-то.
— Не хотите ли прочесть его?
Вирджиния взяла конверт, достала письмо и стала читать, но почти сразу же оторвалась и протянула письмо обратно:
— Это частное письмо, и оно явно не предназначено для моих глаз.
Незнакомец сардонически улыбнулся:
— Поздравляю вас, миссис Ривел, ваши действия восхитительны! Вы отлично играете свою роль. Тем не менее я полагаю, вы вряд ли станете отрицать, что подпись-то ваша.
— Подпись?
Вирджиния снова взяла письмо — и застыла в немом изумлении. Аккуратная подпись гласила: «Вирджиния Ривел». Сдержав возглас удивления, она вернулась к началу письма и прочла его до конца. На минуту она задумалась. Содержание письма явно подсказывало, что может последовать дальше.
— Итак, мадам, — сказал незнакомец, — это ваше имя, не так ли?
— Да, — ответила Вирджиния, — мое. — Она могла бы добавить, что почерк все-таки чужой. Вместо этого она с ослепительной улыбкой посмотрела на незнакомца. — Ну что же, — сказала она, — может быть, сядем и побеседуем?
Незнакомец был озадачен. Он не ждал подобной реакции. Его внутренний голос говорил ему, что она его не боится.
— Для начала мне хотелось бы знать, как вы разыскали меня?
— Это было нетрудно. — Он достал из кармана страницу, вырванную из иллюстрированного журнала, и протянул ее Вирджинии. Энтони Кейд легко бы узнал ее.
Вирджиния вернула страницу и слегка нахмурилась.
— Да, — сказала она, — это было нетрудно.
— Вы, конечно, понимаете, миссис Ривел, что письмо это не единственное. Есть и другие.
— Господи! — воскликнула Вирджиния. — Кажется, я была очень неосторожна. — И вновь она заметила, как его озадачил ее легкомысленный тон. Все это начинало ей нравиться. — Как бы там ни было, — сказала она улыбаясь, — очень любезно с вашей стороны зайти и вернуть мне эти письма.
