Елена Муравьева - Требуются герои, оплата договорная
— А он что?
— Ни-че-го! — отчеканила Ядвига Болеславовна. — Посмотрим, что ночью будет. Марта сказала, отстанет. Надоел, упырь, нет сил. Ноет и ноет: дай, дай, дай, дай. Дам, чтоб он подавиться. А он снова, дай, дай…
Тяжелая жизнь. Катя глянула на бриллианты, прикинула, стоят ли они мучений. Яркие блики плясали в точеных гранях. У каждого свои заботы, утешилась плоской истиной. Богатые тоже плачут.
— Кстати, деточка, кем вы работаете? — старушка переключилась на новую тему. — Нет ли у вас знакомой порядочной девушки, владеющей компьютером?
Катины знакомые девушки все как одна были порядочны и владели компьютером.
— Надо набрать текст, большой объем работы, очень большой. 1000$ в месяц, мои харчи, сроки ваши, но без обмана… — сладкой музыкой звучали условия. — Есть одно «но». Документы обладают определенной ценностью, выносить их из дома нельзя. Работать надо за городом, у меня на даче. Там лес, рядом озеро, красота.
Катя неделю назад сбежала от Богунского. Хотела побыть за «каменной стеной» — оказалась в застенке. Когда стало совсем невмоготу, повернулась и ушла, слова не сказала! Степа глупый, прощения просил, умолял вернуться, в ногах валялся. Хоть объясни почему, твердил беспрестанно. Что объяснять? Не люб, не нужен, сердцу не прикажешь. У тебя кризис, депрессия, упадок сил, — увещевал жених. — Я позабочусь о тебе…
От неустанной заботы можно было спрятаться на даче у странной бабули! Мысль явилась неожиданно, но показалась Кате лучшим выходом из положения.
Ядвига Болеславовна как раз завершила перечислять ограничения по «одному но…»
— Надо жить на даче. И гости… желательно обойтись без лишних людей.
Старушка требовала не много; фактически: секретаря и компаньонку в одном лице. Почему бы нет, рассудила Катя.
— Я позвоню завтра, — проявила на всякий случай осторожность. Все-таки незнакомый человек, мало ли.
— Да, да, — обрадовалась бабуля, — очень хорошо, что я с вами встретилась. Очень удачно. Только мне показалось, будто, вы, сочли меня слегка того, — указательный палец уперся в висок.
Катя мило улыбнулась, не зная надо ли оспаривать очевидное. Того не того, а легкий привет имеет место быть. Это точно.
— Хорошо, хоть не врете, — бабка ответила широченным оскалом. — Ну да, ладно, сейчас вы измените мнение. Позвольте представить: Марта!
Широким эффектным жестом Ядвига Болеславовна указала на вошедшую в кафе женщину. Катя обернулась и замерла. Ей показалось, в дверях летней забегаловки стоит мама.
Борис
Снайпер, стрелявший по Катиной кровати, мог прятаться в одной из 5–6 квартир дома напротив. Однако Устинову повезло сразу. Первый же «объект», расположенный точно напротив спальни, оказался незапертым. Борис слегка толкнул оббитую потрескавшимся дерматином дверь, увидел, лежащий на полу труп и отпрянул. Мертвая старуха улыбалась. Тронутые помадой узкие губы будто насмехались над нелепо вывернутой шеей и над жестокостью мира, не позволившему человеку умереть собственной смертью.
Устинов недоверчиво покачал головой. Неужели старушку ухлопали, ради возможности выстрелить по Катиной кровати? Быть такого не может!
Могло, однако, быть и не такое. Борис шагнул в комнату, огляделся. Окурки на полу, запах дыма, бутылки из-под пива, «Спортивная газета» на столе. Даже винтовку и ту убийцы бросили на видном месте, в углу на ковре.
Не спеша, Борис спустился по лестнице. Стараясь не торопиться, повернул к дому.
— Боря, — окликнула соседка. — Слышал новости? Неподалеку мужика мертвого выкинули из машины прямо на тротуар. С порванным горлом.
— Да, да, — он сделал удивленное лицо. Доставая ключи от квартиры, почувствовал, как дрожат руки.
От собачьих клыков даже в большом городе люди гибнут не каждый день. Первым делом милиция примется за их район. Найдутся, непременно найдутся, свидетели драки. Всплывет участие Рексы. Борис покосился на черно-белую тушу, развалившуюся на полкомнаты. К сожалению, он ни чем не мог помочь собаке. Увезти, спрятать? Сейчас, когда у самого земля под ногами горит? Когда Катька в беде? Устинов отвел взгляд. Было стыдно. Рекса его никогда не предавала.
Он достал из книжного шкафа томик Достоевского. Открыл обложку. Внутри, в вырезанной ножом нише лежала желтая кожаная кобура, в ней пистолет и флешка. В памяти всплыл майский лес, мотоциклист с простреленной головой, стая воронов. Устинов видел, как парнишку убили, как киллеры обыскивали труп. После выстрела парень проехал еще метров десять, потом врезался в сосну. Тело, неестественно изогнутое, отбросило влево, ботинки — вправо. Много дальше добралась ножная кобура. Покойник при жизни цеплял ее к лодыжке.
Убийцы обшарили карманы мотоциклиста, не поленились отыскать ботинки, надеясь найти то, что случайно досталось Борису. Он же просмотрев флешку, ценности ее не оценил. Любительская съемка: мужская компания гуляет в ресторане, плескается в бассейне. Главный персонаж — толстяк лет 50 с крупной родинкой на щеке. Лицо незнакомое, впрочем, как и физиономии прочих персонажей. Не верилось, что из-за этих мирных кадров погиб человек. Но из песни слов не выкинешь. Застреленного парня, наверняка, давно склевали вороны.
«Странные дела творятся на белом свете», — с тяжким вздохом Борис бросил в спортивную сумку кобуру, пару футболок, свитер. Что еще взять с собой? Что нужно человеку на пути в неизвестность?
Через десять минут Устинов уже усаживался на соседнее с водительским сидение Юлиного Volvo. Любовница тот час затеяла допрос:
— Что случилось? На тебе лица нет! Ты белый как полотно! Тебе плохо! Ты заболел!
Борис глянул в зеркало. Вид и в правду неважный.
— Не преувеличивай, — уронил небрежно.
Другой бы на его месте радовался, имея такую женщину: соблазнительна, умна, покладиста, при деньгах. Устинову же едва хватало сил на элементарную вежливость. Сейчас особенно.
— Мне надо в центр.
— Зачем?
Борис с трудом удержался от резких слов. С каким удовольствием он оборвал бы эту связь. Но побег из солнечного Крыма, из ласковых объятий Юли в Катино сиротское полу-безумие, получил соответствующую оценку. «Если ты меня бросишь, — оповестила с порога любовница, едва он явился с извинениями, — я убью себя». Устинов попытался объясниться. Напрасно. Юля затащила его в постель, а потом наглоталась снотворного и едва не сдохла. «Суицидальный синдром», вывел корявым почерком дежурный врач «Скорой». Капкан захлопнулся. Устинов не решился на разрыв. Стать причиной смерти вздорной истерички — такую «роскошь» он себе позволить не мог.
