Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать
Зачем инспектор задает ему столько не относящихся к делу вопросов? — недоуменно думал профессор. Где бывает, с кем общается, что делает, сколько пьет, часто ли играет и по крупному ли? Этот разговор открывал перед профессором совершенно новый Копенгаген, не весь, только его часть, может быть, половину, ночной Копенгаген с его непостижимыми развлечениями, танцами, заведениями, странными людьми — это был особый мир с необычными вкраплениями и веселья и страха. Старший инспектор был знаком с этим миром, по-видимому, не хуже, чем его собеседник, и когда они весело вспоминали некоторые шумные праздники, на которых присутствовало много дам с самыми невероятными прозвищами, в голосе старшего инспектора начинали звучать дружеские нотки, словно он хотел сказать: Да-да, это нам хорошо известно, мы сами не прочь иной раз покутить.
Однако профессор Арвидсон был внимательный наблюдатель и довольно быстро разгадал систему старшего инспектора: преступник не должен был даже заподозрить, что именно на самом деле интересовало полицию. Молодой человек просидел в кабинете уже целый час, он все время был в напряжении и начал уставать. У корней его светлых, вьющихся волос выступила испарина, улыбка перестала быть открытой и доверчивой, черты лица как бы застыли. Он нерешительно поставил локти на стол.
Теперь профессор начал улавливать связь в этом легком, казалось бы ничего не значащем разговоре. Обнаружил наконец тонкую, едва уловимую сеть, по мере разговора она становилась все заметней и ячея ее делалась все меньше.
Старший инспектор сделал вид, будто узнал все, что его интересовало, и сейчас отпустит молодого человека. Разговор подошел к концу.
— Да, между прочим, вы ведь были у нас здесь совсем недавно, — вдруг сказал он. — Тогда дело касалось азартных игр. Если не ошибаюсь, вам пришлось уплатить штраф?
— Было дело. Надо же как-то убивать время, — ответил молодой человек.
— Но вас тогда окружали всякие подозрительные личности, да и место тоже было весьма подозрительное, эта гостиница «Неаполь».
Кнуд-Оге улыбнулся:
— Я не робкого десятка.
— Вы, наверное, всегда носите при себе оружие?
— Нет, мне оружие не нужно.
— Значит, вы не носите с собой огнестрельного оружия?
— Не припомню такого.
Старший инспектор вдруг наклонился к нему через стол:
— Скажите, в последние восемь дней вы не держали в руках револьвера?
— Нет.
— Вы в этом уверены?
— Вполне.
Старший инспектор не спускал с него глаз:
— Ваши слова свидетельствуют против вас, — сказал он. — Почему вы так дрожите? Стол ходуном ходит у вас под руками.
7
Признание
Неожиданно старший инспектор переменил тактику. Он хорошо знал этот тип преступников — они быстро запутывались в своих выдуманных показаниях и попадали в ловушку. Главным образом, это касалось молодых и неопытных людей, которые еще не сидели в тюрьме и не имели дела с судьями. Старший инспектор внимательно, даже с некоторым разочарованием следил за молодым человеком. Ему казалось, что тот сдался слишком быстро. От хитрого, изворотливого, способного к сопротивлению Кнуд-Оге он ждал большего. Теперь же Кнуда-Оге Хансен сидел перед старшим инспектором поникший, бледный и дрожащий. Старший инспектор раздумывал, как лучше нанести последний удар. Наконец он с бранью обрушился на молодого человека — он умел с каждым говорить на его языке, характерном именно для его круга, и потому слова инспектора били точно в цель. Смысл сказанного сводился к тому, что Кнуд-Оге идиот, если думает, что своей дурацкой ложью сумеет провести опытного полицейского, да он просто болван и потому увяз по уши. Если бы он сразу сказал правду, его положение сейчас было бы неизмеримо лучше, во всяком случае, он не потерял бы понапрасну столько времени.
— Что же касается того револьвера, — продолжал старший инспектор, — то у нас есть доказательства, что несколько дней назад вы показывали его своей любовнице Катрине Гаванской.
Инспектор кивнул на одного из следователей, вошедшего в кабинет во время допроса:
— Пока вы тут громоздили одну ложь на другую, этот человек побывал у вас дома, — старший инспектор сверился с одной из переданных ему недавно записок, — и ваша хозяйка сказала, что видела у вас в комоде револьвер, спрятанный под рубашками, причем именно такой, какой нас интересует — с серебряной пластинкой на рукоятке.
Старший инспектор наклонился к молодому человеку, стараясь поймать его взгляд, но тот все время прятал глаза.
— Почему вы отрицаете, что у вас был этот револьвер? — спросил старший инспектор. — Ведь у нас в стране не запрещено владеть оружием?
Кнуд-Оге Хансен поднял глаза и устало улыбнулся:
— Да просто потому, что я украл этот револьвер, — ответил он. — Это я обокрал лавку ростовщика. Но ничего более серьезного на моей совести нет.
— Это случилось две недели назад?
— Да, примерно так.
— А что вы делали в эти две недели?
— Как обычно, слонялся по городу. Но вообще-то, не помню.
— Однако последние два-три дня вы должны помнить!
— Конечно.
Старший инспектор начал записывать показания в протокол. Потом спросил:
— Вспомните, где вы были вечером 29, это была среда. Где вы были в среду вечером?
— Как раз тот вечер я хорошо помню, — ответил молодой человек. — И я прекрасно понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете. Но я этого не совершал.
— Чего не совершали?
— Это не я застрелил того старика.
— Вы говорите об убитом господине Мильде?
— Да, если его так зовут.
— Хорошо. Но вы так и не ответили на мой вопрос. Где вы были в тот вечер?
— На площади Святой Анны.
— В доме убитого?
— Да.
— Вы знали господина Мильде?
— Никогда не видел и никогда с ним не разговаривал.
— Каким образом вы в тот вечер проникли к нему в дом?
— Через сад. Я сообразил потом, что мои следы должны были быть видны на лужайке. Незадолго перед тем шел дождь.
— Вы подобрали ключ, чтобы открыть калитку?
— Подобрал или нет, но калитку мой ключ открыл.
— Что вам там понадобилось?
— Что может быть нужно человеку, который таким образом проникает в чужой дом? Что-нибудь украсть, конечно.
— Вы сбирались украсть что-нибудь определенное? Деньги, драгоценности…
— Я знал, что у этого старика в кабинете находится большая сумма денег.
— И вы нашли эти деньги?
— Нет.
— Почему?
— Потому что когда я вошел из сада в комнату, он уже сидел мертвый в своем кресле. На шее у него была кровь. Я так испугался, что тем же путем сбежал оттуда.
