Алексей Макеев - Снежный киллер
– Вот на эти вопросы мы и должны ответить, – заметил Гуров.
Они пошли дальше и вскоре вышли к скалам. Отсюда открывался красивый, но в то же время устрашающий вид – совсем не такой, как от начала спуска. Прямо из-под ног уходила вниз стометровая, почти отвесная стена. На другой стороне ущелья виднелась еще одна пропасть, даже более глубокая.
– Вот там мы его нашли, – сказал Абуладзе, показывая вниз. – Прямо под нами.
– И вы считаете, что кто-то вашего друга столкнул?
– Ну да! Иначе почему он упал?
– А вы тут много раз ходили? Здесь, наверху? – спросил Гуров.
– Нет, не очень, – ответил ресторатор.
– Это хорошо. Тогда стойте здесь, где сейчас стоите. А я похожу, посмотрю.
И он начал обследовать площадку возле скал, внимательно приглядываясь ко всем следам на снегу. Несколько раз он возвращался на прежнее место, сравнивал что-то, потом шел дальше. Так прошло минут двадцать. Затем Гуров вернулся к своему спутнику.
– Нет, вряд ли его толкали, – заметил он. – Нет никаких следов борьбы. Когда кого-то толкают или тащат, следы обязательно остаются.
– Но, допустим, Игорь не ожидал нападения, – стал рассуждать Абуладзе. – Возможно, человек, которого он здесь встретил, вызывал у него доверие. А может быть, он его даже знал. Игорь подошел, заговорил с ним – и тот его внезапно толкнул в пропасть. Тогда следов борьбы может и не быть.
– Да, возможно, – согласился Гуров. – Очень правдоподобное рассуждение. Тем более что кое-какие следы я все же нашел.
– Нашли? Где? – в волнении воскликнул Абуладзе.
– Вон там, немного в стороне, – показал Гуров. – Такое впечатление, что там кто-то стоял. А может, даже сидел на камнях.
– Значит, там остались отпечатки? И по ним можно найти убийцу!
– Вряд ли, – Гуров с сомнением покачал головой. – Должен вас разочаровать: этот ваш предполагаемый убийца носил точно такие же горные ботинки, как и ваш друг Семенов. Следы очень похожие. Впрочем, тут многие ходят в подобной обуви. Но у меня возник другой вопрос. Вы уже второй раз говорите, что у Семенова здесь мог быть кто-то знакомый. Вы такого знакомого случайно не знаете? Может, в поселке отдыхает кто-то, кого он знал еще в Москве?
– Нет, я никаких общих знакомых не встречал, – покачал головой Абуладзе. – И Игорь не говорил. Хотя нет, постойте! Он как-то упомянул, что встретил одного человека, которого знал. Он даже сказал о нем несколько слов… Но что именно? Нет, не могу вспомнить.
– Как я вижу, вам теперь многое придется вспоминать, – заметил Гуров. – Ладно, здесь я тоже увидел все, что хотел. Теперь давайте вернемся в пансионат – мне надо познакомиться со всеми, кто там живет, поговорить с ними. А пока будем спускаться, я задам вам еще несколько вопросов.
Глава 5
Они вернулись к покинутой ими трассе и продолжили путь вниз. Мимо все так же проносились горнолыжники.
– Мы остановились на том, что у дочери Семенова были какие-то проблемы, – сказал Гуров. – Что за проблемы?
– Ну, понимаете… – ресторатор замялся. – В молодости каждый – ну, почти каждый – переживает какие-то увлечения, которых потом стыдится. Вот и у Ксении было что-то подобное.
– А что именно?
– Когда ей было пятнадцать, она часто впадала в депрессию, – начал рассказывать Абуладзе. – Устраивала отцу и матери скандалы. Заявила, что взрослые все врут, все скрывают. Что ведут скучную, тоскливую жизнь, только прикрывают ее красивыми словами. Думают только о деньгах, о богатстве… Ну, много чего говорила. А немного позже она заявила, что не хочет жить. Игорь и Лидия встревожились. Водили дочь к психологу, даже к психиатру… в церковь ходили… Ничего не помогало. Даже хуже стало. Она связалась с компанией очень странных молодых людей. Они называли себя готами.
– Вот как… – медленно произнес Гуров. – Кто такие готы, я знаю. Это и впрямь нехорошее знакомство.
– Да, так и есть. Она стала пропускать уроки в гимназии, иногда приходить после полуночи. А потом вообще не пришла ночевать. Родители обратились в полицию. Там выяснили, что Ксения участвовала в какой-то черной мессе. И что группа, с которой она связалась, практикует человеческие жертвоприношения. Игорь был просто в ужасе. Он решил спасти дочь любой ценой. Бросил все дела и занимался только ей.
– И какой же путь он выбрал, интересно? – спросил Гуров.
– Тот, который был ему ближе всего, – горные лыжи. Он запомнил, что им с Лидией говорила психолог – что у их дочери слишком сильный, неженский характер. Поэтому обычная жизнь со стандартным набором трудностей и удовольствий ей кажется пресной. А спуск, тем более с крутых, опасных трасс, – это достаточно сложное испытание. Адреналина тут хватает. И он решил попробовать. Увез дочь в Альпы, в Больцано, потом в Давос, и стал учить кататься. Как он мне рассказывал, получилось не сразу. Вначале Ксения не хотела. Потом желание появилось, но у нее не получалось, и она злилась.
– А что тут должно особенно получаться? – искренне удивился Гуров. – Я вот всего три дня назад впервые встал на горные лыжи – и ничего, успешно спустился.
– Так вы, наверно, по новичковой трассе спускались? – спросил Абуладзе.
– Ну да, а по какой еще?
– А Ксения захотела сразу ехать только по самой сложной. Уперлась, заявила отцу: или там же, где ты, или нигде. Пришлось ему уступить. Он мне говорил, что ужасно боялся сразу двух вещей: или что Ксения расшибется и все себе переломает, или что разочаруется, бросит все попытки и вернется к своим готам и их черным мессам.
– И что – не расшиблась? И не бросила?
– Представьте себе, нет. Все как-то обошлось. Ксения спустилась раз, другой… Увлеклась, старалась увеличить скорость. Начала интересоваться у отца, есть ли более сложные трассы, захотела поехать туда. Потом услышала про спуск со скал – ну, вы, наверно, видели эти кадры. Вот это чистый экстрим! Фактически люди прыгают на лыжах в пропасть. Ксения и этим позанималась. И в результате в течение года стала совсем другим человеком. Бросила своих готов, выбралась из депрессии, поступила в институт. Только не в юридический, куда ее хотела устроить мать, а совершенно неожиданно в историко-архивный, на отделение дизайна. Заявила родителям, что хочет стать дизайнером. Причем не обычным, который убранство квартир проектирует, а парковым. У нее появились новые друзья, подруги… В общем, как я уже говорил, она стала другим человеком. С сильным, самостоятельным характером.
– Как я понял из вашего рассказа, отец принял гораздо большее участие в судьбе Ксении, чем мать, – сказал Гуров. – Можно предположить, что и контакт у нее был прежде всего с отцом.
– Да, Игорь и Ксения хорошо понимали друг друга, – подтвердил ресторатор. – Понимали – и любили. Ксения очень тяжело переживает смерть отца. Ей очень плохо…
