Рекс Стаут - Рука в перчатке
Только тогда она положила руки на голубую лакированную поверхность стола и уронила на них голову. Но, судя по всему, она не плакала, так как ее плечи под шерстяным платьем и светло-каштановые волосы — все, что бросалось в глаза, — не вздрагивали.
Прошло десять минут, а она все еще сидела в этой позе, когда в дверь слегка постучали и стали осторожно открывать.
Дол встрепенулась:
— Войдите.
Это была девушка со Средиземноморья.
— Да? — спросила Дол.
Девушка сказала:
— Какой-то мужчина спрашивает, будете ли вы здесь в час. Сейчас уже без двадцати.
— Что за мужчина?
— Он не пожелал назвать свое имя. Голос у него… солидный.
— Может, он и сам такой. Не имеет значения. Я дождусь.
Девушка вышла. Когда дверь закрылась за ней, Дол встала и, подойдя к окну, стала смотреть вниз на крыши домов и провалы между ними. Потом она разгладила платье и стала бродить по комнате. Глядела на то, дотрагивалась до этого и наконец остановилась около картины, висевшей на стене в оконном проеме, — прекрасная гравюра с изображением скученных зданий и надписью: «НОВЫЙ СКОТЛЕНД-ЯРД». На самом деле Дол не вглядывалась в картину по той простой причине, что она не нравилась ей.
Дол считала ее претенциозной или даже нелепой, а может, и то и другое сразу, — и уж явно казавшейся здесь не у места. Это была идея Сильвии, и она настояла, чтобы картина висела здесь, как бы символизируя направление их работы. Дол придерживалась другого мнения, она просто не желала тратить время как на идеалы, так и на украшения в кабинете.
Она внезапно повернулась, направилась к двери, вышла в приемную и подошла к столу, который стоял в углу.
Дол сказала девушке:
— Марта, должна сообщить вам. Даю вам неделю на поиски новой работы. Или вам понадобится две?
— Но… — Девушка поперхнулась. — Вы хотите сказать… мисс Боннер… — Лицо ее покрылось румянцем. — Я думала…
— Мы закрываем офис. Увольняемся. Распускаем фирму. Если вам потребуется две недели, мы их оплатим. Вы хорошо работали и заслуживали большей оплаты, чем получали здесь. Да и будете зарабатывать гораздо больше в любом другом месте. У меня много знакомых, хотите, могу замолвить за вас словечко.
— О, работу я найду в любое время, — был ответ. Значит, слезы появились на глазах у Марты по другой причине. — Мне так хорошо здесь было, с вами и мисс Рэфрей… может, вам… не понадобится ликвидировать фирму…
— Только не изойдите слезами… А впрочем, если вам от этого легче… Мне, например, такого не дано. Как удобно, наверное, держать слезы наготове, чтобы выплеснуть вместе с ними все эмоции… Да что вы в самом деле…
Дол повернулась и заторопилась в свою комнату.
Ей стало не по себе. Она была раздражена, но до депрессии было далеко — так ей казалось. В конце концов, нет худа без добра! Ей было больно расставаться с Сильвией, она очень любила ее, но зато теперь она сама по себе, а это тоже неплохо. Дешевый и обшарпанный офис, конечно, будет не подарок. Всю свою жизнь она привыкла иметь дело с красивыми вещами, даже элегантными, но детективное агентство и не должно смотреться как салон красоты. Возможно, ей придется, прежде чем встать на ноги, занять деньги уже не у Сильвии, а у кого-нибудь еще, но если это окажется лицо заинтересованное, то не возникнет ощущения, что ты на положении бедной родственницы, кроме того, все ее обязательства прекратятся после выплаты долга и процентов. Дик должен поехать в Грешэм и находиться там на ее иждивении — этого требуют ее гордость и интересы единственного брата, который есть у Дол. Она сидела, поглощенная этими мыслями и Другими, вытекающими из них, вместо того чтобы переключиться на проблемы некоторых клиентов фирмы «Боннер и Рэфрей», как-то: о платье стоимостью в четыреста фунтов, исчезнувшем самым непонятным образом на полпути от салона Элизабет Хоус до апартаментов Аниты Гиффорд на Пятой авеню; о местонахождении призера Силихема, чье продолжительное отсутствие довело до белого каления полковника Фэтерзи; об отношениях певицы Лили Ломбард с неким юношей по имени Гарольд Ивес Битон. Но она настолько была далека от вышеупомянутых проблем и так увлеклась своими мыслями, что не услышала, как в приемную кто-то вошел.
В дверь, постучав, вошла Марта. Глаза у нее были красными.
— К вам мужчина, мисс Боннер, тот самый, что звонил.
— А он вспомнил свое имя?
— Я… я его не спросила. Может, узнать?
Дол покачала головой:
— Пригласите его сюда.
Марта вышла, оставив дверь открытой, и через минуту вошел мужчина, а Марта следом, держась за ручку двери. При виде посетителя Дол широко открыла глаза от удивления. Но голос ее оставался бесстрастным.
— Как поживаете, мистер Сторс?.. Марта, можете идти. Вы мне не понадобитесь.
— Если хотите, я могу остаться, мисс Боннер.
— Нет, не хочу. Не забывайтесь. Увидимся в понедельник.
Марта вышла, прикрыв дверь. Пи Эл Сторс подошел к столу. Он снял свое красивое пальто, положил на стул, бросил сверху шляпу, придвинул кресло и пророкотал своим басом:
— Полагаю, вы удивлены моим появлением здесь. Я не назвался по телефону, потому что знаю ваш темперамент. Вы вполне могли сбежать.
— Сбежать? — Брови у Дол удивленно поползли вверх. — От вас?
Сторс кивнул:
— Горечь. Раздражение. Полагаю, Сильвия пришла к вам, после того как побывала у меня в офисе утром. Естественно, вы в гневе.
Дол слабо улыбнулась:
— Так уж и в гневе! Я думаю, вы вмешались не в свое дело, но это значит…
— Эта заметка в «Газетт» — не мое дело? — Сторс слегка порозовел. — Это возмутительно! — Он внезапно умолк. — Впрочем, мы только теряем время. Я пришел по другому поводу.
Дол лукаво заметила:
— Вы сами начали. Темперамент, гнев, раздражение…
— Оставим это. Я пришел не ссориться и не извиняться. Мое отношение к Сильвии, к этому позорному пасквилю не имеет ничего общего с моим восхищением вашими способностями. Я достаточно видел вас в деле, чтобы понять, насколько вы компетентны. Я хочу нанять вас. Есть работа.
— Работа? — Тут Дол в самом деле удивилась. — Я сыщик.
— Это работа для сыщика, трудная и конфиденциальная.
Дол с подозрением посмотрела на него.
— Ничего не выйдет. — Она покачала головой. — Я вас вижу насквозь, мистер Сторс. Поверьте, я восхищаюсь, что у вас доброе сердце. Вы подумали, что слишком сурово поступили с бедной девушкой, пробивающей себе дорогу в этом мире. Решили это как-то компенсировать. Нет уж, спасибо! Я не против благотворительности, но только для тех, кто в ней нуждается. Но если я приму ее, то стану презирать себя. — Она улыбнулась ему и закончила: — Большое спасибо.
