Батья Гур - Убийство в кибуце
Михаэль положил трубку.
— Мне нужно идти, — сказал он Авигайль. — Оставайся здесь, пока не прибудут эксперты. При любом раскладе это место преступления, которое лишь по счастливой случайности не превратилось в место убийства.
— Где ты будешь? — спросила Авигайль.
— В доме Дворки.
Там его уже ждал Махлуф Леви. Он сидел напротив Дворки в кресле и не сводил с нее глаз.
— Он чуть не умер, — сказал Михаэль.
— Я стоял там, как вы сказали. Вижу, она входит. Услышал через окно в ванной, что она что-то там делает. Я встал на большой камень, который мы вчера предусмотрительно принесли. Она оказалась неосторожной — окно в ванную не закрыла. Я слышал звуки, но не мог видеть, что она там делала, и не мог захватить ее на месте преступления — боялся, что она меня заметит, когда поднимет голову. А вот то, что нам нужно. Я отобрал это у нее силой — бутылочка лежала у нее в кармане. Маленькая такая бутылочка с пипеткой, как лекарство от насморка. — И Махлуф передал Михаэлю бутылочку в пластиковом пакете. — Я был уверен, что Моше будет все время с вами, поэтому и пришел сюда. — Увидев злость во взгляде Михаэля, он произнес: — Я думал, что он с вами будет в безопасности, и решил проследить за ней. — Поскольку выражение лица Михаэля не менялось, Леви решил продолжить: — Откуда мне было знать, что вы его оставите одного? Вы же мне не говорили, что ее нужно арестовывать или следить за ней. Вы мне ничего не сказали. А кроме всего, — он потупил глаза, — радиотелефон Баруха вышел из строя, и он перестал слышать то, что я ему говорил. Я не смог с ним вообще связаться. Думал, если его вообще нет на месте, ей удастся ускользнуть. Но мы поймали ее на месте преступления, — довольный собой закончил он. — Она не убивала Срулке, а только взяла у него паратион.
Михаэль вдруг понял, кого она ему напоминала — Ливию из телевизионного сериала «Я, Клавдий», бабку-интриганку, которая направо и налево травила членов своей семьи и хотела, чтобы ее обожествили после смерти. Он больше не боялся ее. Дворка опустила глаза.
Только после того, как ее увезли — а все это время Махлуф Леви крепко держал ее за руку, — в дом Дворки вошли люди из криминалистической лаборатории. Оттуда они отправились в дом Моше.
— Хорошо, что дом пуст, — сказала незнакомая ему женщина из бригады криминалистов. — А где его семья?
— Они все сегодня поехали на пляж, — ответил Михаэль. Стоя у дверей, он мог наблюдать, как Авигайль медленно шла по бетонной дорожке. Она все еще была в халате медсестры.
Поравнявшись с ней, он сказал:
— Я провожу тебя домой. Можешь упаковывать вещи, если, конечно, не захочешь остаться, пока не приедет новая сестра.
— Даже лишних полчаса не хочу оставаться, — сказала Авигайль. — Я уже сыта этой работой.
— Как он себя чувствует?
— С ним все будет в порядке, они ему промыли желудок и сделали все, что надо. Моше знал, что это она, — задумчиво сказала Авигайль.
— Да, — подтвердил Михаэль, подбрасывая ногой камушек.
— Наверное, он чуть с ума не сошел, — сказала Авигайль. — А это правда, что Срулке умер от несчастного случая?
— Похоже, что так, — ответил Михаэль.
— А почему Моше ничего не сказал? — спросила Авигайль.
— Он хотел выгородить и ее. Ситуация действительно очень запутанная, тем более что все они — как одна семья, — пояснил Михаэль.
— Мне все-таки не понятен мотив, — сказала Авигайль. — Ты понял мотив? Почему она убила Оснат? — Михаэль молчал. — Почему ты мне не отвечаешь? — обиженно произнесла она. — Или сам не знаешь?
— Думаю, понимаю, — ответил Михаэль.
— Тогда объясни мне, — попросила она.
— Видимо, Оснат, а затем Моше стали угрожать самым основам ее жизни, и она их возненавидела. Мы еще поговорим об этом. — Они подошли к дому. — Тебе нужна помощь? — спросил Михаэль, хотя ему казалось, что Авигайль сумеет справиться с чем угодно.
Но в доме предзакатный свет сделал ее лицо опять беззащитным. Он положил свою руку на ладонь Авигайль, и она не отняла ее.
— Авигайль, — сказал Михаэль.
— Что?
— Можешь сделать одну вещь для меня?
— Какую?
— Покажи мне свою руку.
Авигайль долго смотрела на него, потом медленно расстегнула рукав сорочки.
— И это все? — спросил он с чувством облегчения. — Я-то думал… Даже не знал, что подумать. Это пройдет, Авигайль, — сказал он и улыбнулся. — По сравнению с тем, что я предполагал, это пустяки.
Зазвонил телефон. Авигайль недоуменно посмотрела на него и подняла трубку. Снова посмотрела на Михаэля и передала трубку ему.
— Это тебя, — без всякого удивления сказала она и пошла в спальню. Михаэль услышал, как открывается шкаф, и тут же вынужден был присесть, чтобы его не охватила паника.
— Ничего страшного, — говорила ему Сарит, — просто кто-то швырнул в него камень.
— Кто тебе сказал? — Михаэль не узнал свой голос.
— Звонила его мать. Она просила передать тебе, что ничего серьезного. У него сломана рука, а камень угодил рядом с глазом. Она просто хотела, чтобы мы тебе передали.
Авигайль стояла в дверях спальни.
— У меня есть сын, — произнес Михаэль дрожащим голосом.
— Да? — сказала Авигайль, глядя на него. — С ним что-нибудь случилось? На тебе написано, что с ним что-то произошло. Что с ним и где он?
— В больнице в Эйн-Карем, — ответил Михаэль, пытаясь унять дрожь в руках.
— Кто тебе сообщил? — спросила Авигайль, взяв у него из пальцев горящую спичку и затушив ее.
— Его мать. Я когда-то был женат, и у меня сын. Он уже почти отслужил в армии. Скоро его должны демобилизовать.
Авигайль глубоко вздохнула:
— Если хочешь, я поеду с тобой в Эйн-Карем и подожду тебя на улице.
Телефон зазвонил снова, Михаэль подскочил к аппарату.
— Да! — Он еще несколько раз повторил это слово. Потом сказал: — Я так и думал! Возьмите с него показания и отпустите.
Авигайль взяла в руки чемоданы. Он погасил сигарету и забрал их у нее.
— У тебя там камни, что ли? — Они вышли, и он плечом закрыл дверь.
— Что это был за звонок? — спросила Авигайль, когда они уже были в машине.
— Звонил Бенни. Письмо Оснат действительно было в банковской ячейке Мероза.
— Я все думаю про Джоджо. Жить с такой тайной и молчать — никому не пожелаешь. — Помолчав немного, она добавила: — Жаль, что он не один такой.
Они подъезжали к больнице, и Михаэль сказал:
— Люди сами запирают себя в той реальности, которую для себя же создают. Сначала придумывают тайны, а потом не знают, как от них избавиться.
