Агата Кристи - Том второй. Выпуск II
— Никогда не поверю, что кто-то из нас замешан в преступлении, — гневно воскликнул доктор Лайднер. Потом, обратившись ко мне, твердо сказал:
— Мисс Ледерен, буду чрезвычайно вам обязан, если вы точно перескажете мосье Пуаро то, что услышали от моей жены два дня назад.
Что мне оставалось? Пришлось выложить им все, что я знала. Я старалась слово в слово повторить рассказ миссис Лайднер, припомнить именно те выражения и обороты, которые она употребляла.
Когда я кончила, мосье Пуаро сказал:
— Хорошо. Очень хорошо. У вас светлая голова и здравое мышление. Ваше присутствие здесь будет для меня большим подспорьем. У вас сохранились эти письма? — обратился он к доктору Лайднеру.
— Да, вот они. Я подумал, что вы в первую очередь захотите взглянуть на них.
Пуаро сначала прочел их, потом принялся тщательнейшим образом их разглядывать. Я была разочарована. По моим представлениям, он должен был посыпать их порошком, изучать с лупой в руках и все такое прочее. Правда, он уже не молод, подумала я, и, вероятно, его метода отчасти устарела.
Отложив письма, он покашлял.
— А теперь, — сказал он, — давайте расположим известные нам сведения в строгом порядке.
Итак, первое из этих писем получено вашей женой в Америке, вскоре после того, как вы поженились. До этого были и другие письма, но она их уничтожила. За первым последовало еще одно письмо, и вскоре вы оба чудом избежали отравления светильным газом. Затем вы едете за границу и почти два года писем не получаете. Потом, три недели назад, они снова начинают приходить. Верно?
— Да. Совершенно верно.
— Ваша жена в отчаянии. И вы по совету доктора Райли приглашаете к ней мисс Ледерен с тем, чтобы она составила компанию миссис Лайднер и помогла ей преодолеть ее страхи, так?
— Да.
— Кроме того, здесь у вас происходят странные вещи — стучат в окна, являются желтые лица, слышится шум в “музее”. Вы сами были свидетелем этих явлений?
— Нет.
— И, кроме миссис Лайднер, никто больше ничего не видел и не слышал?
— Отец Лавиньи видел свет в “музее”.
— Да, помню.
Пуаро помолчал минуту, затем спросил:
— Ваша жена оставила завещание?
— Не думаю.
— Почему?
— Ей это казалось лишним.
— Она ведь была небогата?
— Нет. При жизни — нет. Отец оставил ей в опеку значительное состояние, но она не имела права трогать основной капитал. После ее смерти он должен перейти к детям, если же их не будет, то к Питтстоунскому музею.
Пуаро задумчиво барабанил по столу.
— В таком случае, — заговорил он наконец, — полагаю, один мотив преступления мы можем исключить. Надеюсь, вы понимаете, о чем я подумал в первую очередь. Кому выгодна смерть миссис Лайднер? Получается, только Питтстоунскому музею. Вот если бы миссис Лайднер владела значительным состоянием и умерла, не оставив завещания, интересно было бы выяснить, кто наследует капитал — вы или ее первый муж. Правда, у него при этом возникли бы трудности — чтобы заявить права на наследство, ему пришлось бы воскреснуть. При этом, как мне представляется, ему угрожал бы арест. Впрочем, едва ли его подвергли бы смертной казни, ведь прошло столько лет. Однако теперь мы можем отбросить эти соображения. Как я уже сказал, прежде всего я ставлю вопрос о деньгах. Затем, как правило, начинаю подозревать оставшегося в живых супруга.., или супругу. Что же мы имеем в данном случае? Во-первых, доказано, что вчера после полудня вы даже близко не подходили к комнате вашей жены. Во-вторых, с ее смертью вы не только не выигрываете, но, напротив того, — теряете. В-третьих… — Он замялся.
— Что же? — сказал доктор Лайднер.
— В-третьих, — медленно проговорил Пуаро, — думаю, не ошибусь, если скажу, что вы были бесконечно привязаны к жене. Мне кажется, доктор Лайднер, любовь к ней была главной страстью вашей жизни, разве нет?
— Да, — только и смог сказать доктор Лайднер. Пуаро кивнул.
— Итак, — сказал он, — продолжим…
— Да-да, давайте же поскорее примемся за дело, — нетерпеливо вклинился доктор Райли. Пуаро укоризненно посмотрел на него.
— Терпение, мой друг, терпение. В случаях, подобных нашему, необходимо придерживаться порядка и строго следовать определенной методе. Таковы, по существу, мои всегдашние правила. Теперь, когда мы исключили ряд версий, наступает чрезвычайно важный момент. Главное тут, как у вас говорится, выложить карты на стол, ничто не должно быть сокрыто.
— Совершенно верно, — поддакнул доктор Райли.
— Вот почему я требую правды и только правды, — продолжал Пуаро.
Доктор Лайднер удивленно взглянул на него.
— Уверяю вас, мосье Пуаро, я ничего не утаил. Рассказал вам все, что знал. Мне нечего добавить.
— Tout de meme[85], вы не все мне сказали.
— Да нет же! Я не упустил ничего, ни единой мельчайшей подробности.
Казалось, доктор Лайднер до крайности огорчен. Пуаро покачал головой.
— Нет, — мягко сказал он. — Например, вы не рассказали мне, почему пригласили к жене мисс Ледерен. Доктор Лайднер был явно озадачен.
— Но я ведь уже объяснил. Это же очевидно. Нервозность жены.., эти ее страхи…
Пуаро подался вперед, неторопливо и многозначительно помахал пальцем.
— Нет, нет и нет. Тут совсем не все так уж очевидно. Ваша жена в опасности, так? Ей угрожают смертью, так? А вы посылаете — не за полицией, нет, и даже не за частным сыщиком, а за сестрой милосердия! Ведь это же лишено всякого смысла!
— Я.., я. — Доктор Лайднер запнулся. Лицо у него слегка порозовело. — Я думал… Он замолчал.
— Вот мы и добрались до истины, — ободряюще сказал Пуаро. — Что же вы думали?
Доктор Лайднер не отвечал. Казалось, он мучительно борется с собой.
— Видите ли, — вкрадчиво заговорил Пуаро, — то, что вы рассказали мне, звучит вполне убедительно, кроме одного: почему медицинская сестра? На этот вопрос есть ответ. Единственно правильный ответ — вы сами не верили, что вашей жене грозит опасность.
И тут доктор Лайднер потерял самообладание.
— Господи, помоги мне! — простонал он. — Да, я не верил ей! Не верил!
Пуаро внимательно следил за ним, точно кошка, готовая прыгнуть, как только мышь покажется из норы.
— А что же вы в таком случае думали?
— Не знаю… Не знаю…
— Нет, знаете. Отлично знаете. Хотите, я помогу вам.., попробую угадать. Может быть, вы подозревали, что эти письма написаны самой миссис Лайднер?
Стоило ли отвечать! И без того было слишком очевидно, что Пуаро прав. Доктор Лайднер в отчаянии простер руки, точно прося снисхождения. Все было ясно без слов.
