Дороти Сэйерс - Возвращение в Оксфорд
Незначительный, но любопытный случай произошел на третьей неделе триместра, в понедельник. Одна совестливая первокурсница взволнованно рассказала, что оставила на столе в Художественной библиотеке совершенно безобидный современный роман, а по возвращении обнаружила: прямо из середины книги, где она читала, вырвали несколько страниц и раскидали по залу. Первокурсница, которая жила на стипендию Совета графства и была бедна как церковная мышь, чуть не плакала: честное слово, она тут ни при чем, неужели придется возместить книгу? Декан — именно ей был задан этот вопрос — заверила, что нет, не придется и что студентка не виновата. У себя же декан отметила: «„Поиск“ Ч. П. Сноу, стр. 327–340 вырваны и испорчены, 13 мая», после чего сообщила об инциденте Гарриет. Та в свою очередь занесла его в дневник, где уже значились следующие случаи:
7 марта: оскорбительное письмо мисс де Вайн, прислано по почте.
11 марта: аналогичные письма мисс Гильярд и мисс Лейтон.
29 апреля: рисунок, прислан мисс Флаксман, гарпия.
И так далее: список получился внушительный.
Летний триместр вступил в свои права, чарующе-ясный, весь в солнечных бликах. Легконогий апрель, покружив на ветру, сменился безудержным маем. Заплясали тюльпаны в профессорском саду, золотисто-зеленым затрепетала листва на столетних буках, меж цветущих берегов засновали лодки, Айсис покрылся восьмерками,[174] истово упражняющимися в гребле. По всему городу — и вверх-вниз по улицам, и сквозь ворота колледжа — заколыхались мантии и летние платья, красуясь, словно причудливые гербы, на зелени газонов, на серебре древнего камня; заколесили, едва не сталкиваясь на опасных поворотах, автомобили и велосипеды, а граммофоны взвыли так, что от Модлин-бридж до Новой протоки плыть было сущей мукой. Старый двор Шрусбери облепили студентки: кто загорал, кто устраивал пикники с чаем, не слишком заботясь об аккуратности. На бордюрах и подоконниках забелели свежепочищенные теннисные туфли, будто причудливые, болезненные цветы, а декан вынуждена была издать особый указ о купальниках, ибо не было уже уголка иль выступа стены,[175] где бы они не реяли, подобно флагам. Заботливые тьюторы заквохтали и засуетились вокруг яиц: не зря ведь высиживали их три года, и недалек был тот день, когда вылупятся птенцы. Сами претенденты на степень, с ужасом обнаружив, что до экзаменов осталось меньше восьми недель, бросились наверстывать прогулянные лекции и впустую растраченное время: без устали носились они из Бодлеанки в аудиторию, из Радклиф-Камеры к тьюторам. Полтергейст с его нападками никого уже не заботил, стал неразличим, как тоненькая струйка в мощном потоке той веселой и безжалостной критики, которую экзаменуемые всегда обрушивают на экзаменаторов. В предэкзаменационной лихорадке нашлось место и легкомысленным забавам. В профессорской устроили тотализатор и начали делать ставки, кто получит Первую степень. Гарриет досталось две лошадки, одна из которых, мисс Ньюланд, была явным фаворитом. Гарриет поинтересовалась, кто такая эта мисс Ньюланд — что-то раньше ее было не видно и не слышно.
— Неудивительно, — сказала декан. — Это робкое дитя. Но, по уверению мисс Шоу, верный претендент на Первую степень.
— Что-то она неважно выглядит в этом триместре, — заметила казначей. — Как бы не дошло до срыва или чего такого. Я тут с ней поговорила: не дело все время пропускать ужин.
— Бесполезно, — сказала декан. — Все твердят одно: мол, лучше не переодеваться к ужину, придя с реки, и съесть яйцо в комнате, прямо в пижаме. Но на одних яйцах и сардинках экзамен не вытянешь.
— А скаутам сколько мороки, — проворчала казначей. — Как уберешь все комнаты к одиннадцати, когда повсюду грязная посуда?
— Что до мисс Ньюланд, тут о реке нет и речи, — заметила декан. — Девочка вовсю трудится.
— Тем хуже, — сказала казначей. — Я не поручусь за кандидата, который надрывается в последнем триместре. Как бы ваша лошадка не сошла с дистанции, мисс Вэйн. Больно она нервная.
— Все это очень печально, — сказала Гарриет. — Продам-ка я свой билет, пока цены выгодные. Верно сказал Эдгар Уоллес: «Дайте мне бестолковую лошадку, лишь бы овес ела». Кому Ньюланд?
— Что-что там с Ньюланд? — спросила мисс Шоу, услышав конец разговора и подойдя к ним. Они пили кофе в профессорском саду. — Кстати, декан, не могли бы вы повесить табличку, чтоб они не сидели на газоне в Новом дворе? Я уже две компании согнала. У нас тут все-таки не маргитский пляж.[176]
— Разумеется. Они прекрасно знают, что сидеть на траве нельзя. Ну почему наши студентки такие бестолочи?
— Стремятся во всем подражать мужчинам, — саркастически заметила мисс Гильярд, — но на уважение к территории колледжа это стремление не распространяется.
— Вот, даже вы признаете, что у мужчин есть свои добродетели, — сказала мисс Шоу.
— Дело скорее в традициях и дисциплине, — возразила мисс Гильярд. — Вот и все.
— Ну, не знаю, — сказала мисс Эдвардс. — Я считаю, женщины по природе своей неряшливей. Пикники у них в крови.
— В такую чудесную погоду приятно сидеть на свежем воздухе, — сказала мисс Чилперик извиняющимся тоном (ибо сама не так давно была студенткой), — они просто не задумываются, как некрасиво это выглядит со стороны.
— Мужчинам, — заметила Гарриет, отодвигая стул в тень, — хватает здравого смысла в жару сидеть в помещении, там же прохладнее.
— Любят спертый воздух, — вставила мисс Гильярд.
— Да, — сказала мисс Шоу. — А что вы там говорили про мисс Ньюланд? Вы же не собираетесь отказаться от ставки, мисс Вэйн? Поверьте мне, это несомненный фаворит. Выиграла Латимеровскую стипендию и блестяще учится.
— Мне тут сказали, что она не ест и того и гляди сойдет с дистанции.
— Нехорошо так говорить, — возмутилась мисс Шоу. — Нельзя сыпать такими обидными прогнозами.
— Вид у нее загнанный и измотанный, — сказала казначей. — Она слишком добросовестная, только и делает, что занимается. Может, боится экзаменов?
— Работает она не хуже, чем раньше, — возразила мисс Шоу. — Немножко бледна, но думаю, это из-за жары.
— Может, у нее дома что-нибудь случилось, — предположила миссис Гудвин. Она вернулась в колледж девятого мая: сыну ее стало лучше, хотя опасность еще не миновала. В ее голосе звучало сочувствие.
— Если бы случилось, она бы мне сказала, — возразила мисс Шоу. — Мои студенты мне доверяют. Конечно, она очень замкнутая девушка, но я старалась вытащить ее из раковинки. Уверена, если б ее что-нибудь тревожило, она бы со мной поделилась.
