Уилки Коллинз - Лунный камень
— Знаю, что вы въ своемъ родѣ хорошій малый, Годфрей, сказала она, не обращая, замѣтьте это, ни малѣйшаго вниманія на меня, и продолжая говорить съ своимъ двоюроднымъ братомъ такъ же безцеремонно, какъ говорятъ между собой мущины. — Однако я совершенно увѣрена, что въ васъ нѣтъ величія; не думаю также, чтобы вы отличались особеннымъ мужествомъ, и твердо убѣждена, что если въ васъ была хоть капля скромности, то ваша обожательницы уже много лѣтъ тому назадъ освободили васъ отъ этой добродѣтели. Какая-нибудь тайная причина заставляетъ васъ избѣгать разговора о приключеніи вашемъ въ Нортумберландской улицѣ, и мнѣ кажется, что я догадываюсь о ней.
— Причина тому самая обыкновенная, и мнѣ не трудно будетъ открыть ее вамъ, отвѣчалъ онъ, не теряя терпѣнія. — Исторія эта ужь надоѣла мнѣ.
— Вамъ наскучила эта исторія? Я позволю себѣ маленькое замѣчаніе, малый Годфрей.
— Какое, напримѣръ?
— Вы слишкомъ много вращаетесь въ обществѣ женщинъ и вслѣдствіе этого вы сдѣлали двѣ привычки. Вы выучилась серіозно говорить всякій вздоръ и пустословите изъ любви къ искусству. Положимъ, что вы не можете быть искреннимъ съ вашими обожательницами, со мной же я хочу чтобы вы были откровенны. Пойдемте, и сядемъ. Я приготовила вамъ кучу вопросовъ и надѣюсь, что вы отвѣтите мнѣ, по возможности, полно и искренно.
Она потащила его чрезъ всю комнату къ окну и посадила лицомъ къ свѣту. Мнѣ грустно, что я вынуждена передавать здѣсь подобный разговоръ и описывать подобное поведеніе. Но что же остается мнѣ дѣлать, когда съ одной стороны меня побуждаетъ къ тому банковый билетъ мистера Франклина Блека, а съ другой стороны мое собственное благоговѣйное уваженіе къ истинѣ? Я взглянула на тетушку, которая неподвижно сидѣла и, повидимому, насколько не расположена была останавливать свою дочь. Никогда прежде не замѣчала я въ ней такого оцѣпенѣнія. Не была ли то неизбѣжная реакція послѣ трудныхъ обстоятельствъ, пережитыхъ ею за послѣднее время? Во всякомъ случаѣ это былъ зловѣщій симптомъ въ ея лѣта и при ея уже почтенной наружности.
Рахиль между тѣмъ усѣлась у окна съ нашимъ любезнымъ и терпѣливымъ, съ нашимъ слишкомъ терпѣливымъ мистеромъ Годфреемъ, и забросала его угрожавшими ему вопросами, такъ же мало обращая вниманія на свою мать и на меня, какъ бы насъ вовсе не было въ комнатѣ.
— Открыла ли что-нибудь полиція, Годфрей?
— Рѣшительно ничего.
— Мнѣ кажется весьма вѣроятнымъ, что тѣ же три человѣка, которые поймали васъ въ ловушку, разставили ее потомъ и мистеру Локеру.
— Если разсуждать по-человѣчески, моя милая Рахиль, то въ этомъ, конечно, нельзя и сомнѣваться.
— Неужто и слѣда ихъ не отыскано?
— Мы малѣйшаго.
— Ходятъ ли въ публикѣ толки о томъ, будто бы эти три человѣка тѣ же самые три Индѣйца, которые приходили къ намъ въ деревню?
— Нѣкоторые убѣждены въ томъ.
— А вы-то какъ думаете сами?
— Милая Рахиль, мнѣ завязали глаза, прежде чѣмъ я успѣлъ взглянуть имъ въ лицо. Я не судья въ этомъ дѣлѣ и не въ состояніи высказать о немъ какое-либо мнѣніе.
Какъ видите сами, даже ангельская кротость мистера Годфрея возмутилась такою неотвязчивостью. Ужь я не стану васъ спрашивать о томъ, что внушило миссъ Вериндеръ подобные вопросы: необузданное ли любопытство, или же неудержимый страхъ. Скажу только, что когда мистеръ Годфрей отвѣтилъ ей, какъ сказано выше, и попытался-было встать, то она безъ церемоніи взяла его за плечи и толкнула въ стулъ. О, не говорите, что это было не скромно съ ея стороны! Воздержитесь даже отъ мысли, будто этотъ поступокъ былъ невольнымъ проявленіемъ ея преступной совѣсти! Мы не должны осуждать нашихъ ближнихъ. Воистину, друзья и братья, не судите, да не судимы будете!
Она, не конфузясь, продолжала свои допросы. Всякій ревностный читатель Библіи вспомнитъ при этомъ, — какъ вспомнила и я, — тѣхъ ослѣпленныхъ исчадій зла, которыя, заглушивъ въ себѣ совѣсть, предавались своимъ буйнымъ оргіямъ предъ наступленіемъ потопа.
— Я желала бы узнать кое-что о мистерѣ Локерѣ, Годфрей.
— Я крайне несчастливъ, Рахиль, что опять-таки не могу отвѣчать на вашъ вопросъ: я менѣе всѣхъ знаю мистера Локера.
— Развѣ до вашей случайной встрѣчи въ банкѣ вы никогда не видала его прежде?
— Никогда.
— А видѣлась ли вы послѣ этого происшествія?
— Да. Насъ допрашивали вмѣстѣ и порознь, чтобы помочь розыскамъ полиціи.
— У мистера Локера, говорятъ, украли росписку, полученную имъ отъ своего банкира; правда ли это, Годфрей, и о чемъ упоминалось въ этой роспискѣ?
— О какой-то драгоцѣнности, отданной имъ на сбереженіе банку.
— Это писали и въ газетахъ. Такого объясненія, можетъ быть, достаточно для обыкновеннаго читателя; я же не могу имъ довольствоваться. Въ банковой роспискѣ, вѣроятно, было поименовано какого рода эта драгоцѣнность?
— Въ роспискѣ, какъ говорили мнѣ, Рахиль, ничего подобнаго не значилось. Драгоцѣнная вещь, принадлежащая мистеру Локеру, заложенная мистеромъ Локеромъ, запечатанная печатью мистера Локера, долженствующая быть возвращенною по личному востребованію мистера Локера. Вотъ форма этой росписки и все, что я знаю о ней.
Съ минуту помолчавъ послѣ его отвѣта, она взглянула на свою мать, вздохнула и снова обратилась къ мистеру Годфрею.
— Какъ кажется, продолжила она, — нѣкоторыя изъ нашихъ семейныхъ тайнъ опубликованы въ газетахъ.
— Съ прискорбіемъ долженъ сознаться, что это правда.
— Говорятъ, будто праздные люди стараются отыскатъ связь между тѣмъ, что происходило у насъ въ Йоркширѣ, и тѣмъ, что случилось здѣсь въ Лондонѣ.
— Общественное мнѣніе дѣйствительно начинаетъ принимать это направленіе.
— Если находятся люди, утверждающіе, что три злодѣя, наругавшіеся надъ мистеромъ Локеромъ, тѣ же самые три Индѣйца, которые приходили къ намъ въ деревню, то не думаютъ ли они также, что и драгоцѣнный камень….
Она вдругъ остановилась на этомъ словѣ. Въ послѣдніе минуты ея разговора она замѣтно становилась блѣднѣе и блѣднѣе. Черный цвѣтъ ея волосъ до такой степени возвышалъ эту блѣдность, что страшно было глядѣть на нее, и мы всѣ ожидали, что она сейчасъ упадетъ въ обморокъ. Милый мистеръ Годфрей сдѣлалъ вторичную попытку встать со стула, а тетушка умоляла свою дочь прекратить этотъ разговоръ. Я присоединилась къ тетушкѣ, предлагая Рахили свое скромное медицинское пособіе въ видѣ флакончика съ солями. Однако никто изъ насъ не произвелъ на нее ни малѣйшаго впечатлѣнія.
— Не уходите, Годфрей, сказала она. Нѣтъ никакого основанія безпокоиться за меня, мамаша. А вамъ, Клакъ, до смерти хочется услышать окончаніе моихъ словъ; чтобы сдѣлать вамъ удовольствіе, я постараюсь не падать въ обморокъ.
