Ксавье Монтепен - Чревовещатель
Жорж узнал, однако, что Ришар Эллио по милости доктора из Блида был на ногах уже через три дня после своего приключения и что Даниель Метцер после краткого разговора с банкиром сильно разгневался. Как только они оба вернулись в Алжир, а вернулись они вместе, Даниель очень удивился, найдя жену дома, и устроил ей страшную сцену. Леонида сидела взаперти, даже была лишена услуг Долорес и вышла из своей комнаты, или, лучше сказать, из тюрьмы, где рыдала день и ночь, только для того, чтобы отправиться на пароход, который шел в Марсель. Служанка хотела взглянуть в последний раз на свою милую несчастную госпожу и проститься с ней. Она спряталась возле дома и не могла сдержать слез, когда увидела, что госпожа Метцер побледнела и похудела так, что ее почти нельзя было узнать. Жорж щедро отблагодарил добрую девушку, а потом с разбитым сердцем вернулся домой. Его глубокое уныние длилось несколько месяцев.
Вернемся пока к Паскуалю и Ракену. Военные власти закончили следствие по делу двух негодяев — делу, впрочем, очень простому, потому что они были взяты на месте преступления. Паскуаля и Ракена судил военный суд, в котором участвовал и Жорж Прадель. Денщик выдумывал самую неправдоподобную ложь и упорствовал в ней с самой циничной самоуверенностью. Ракен же призывал Бога в свидетели своей невиновности. Он плакал, ломая руки и пытаясь растрогать судей.
Один капитан, назначенный защитником обвиняемых, пытался сослаться на смягчающие вину обстоятельства, но ввиду известных нам происшествий успех защиты был невозможен. После речи эскадронного командира, исполнявшего обязанности прокурора, члены совета, посовещавшись, объявили единогласно Паскуаля и Ракена виновными и не приняли смягчающих вину обстоятельств, предложенных защитником.
Зуав и егерь были приговорены к смертной казни. Наши читатели знают, что приговор этот не был приведен в исполнение. Бывший денщик лейтенанта имел связи с алжирским отребьем. Сообщники, оставшиеся на свободе, нашли средство доставить ему пилу, веревку и нож. Выбравшись из тюрьмы, зуав и егерь прятались некоторое время, потом ясной ночью достали лодку, пустились по Средиземному морю и чуть было не погибли от голода и жажды. Торговое судно подобрало их и высадило в Марселе. Они добрались до Парижа и жили там воровством до тех пор, пока на станции Лионской железной дороги мы не познакомились с ними и с племянником Домера.
Даниель Метцер, отказавшись на время от американских спекуляций, отправился прямо в Париж и снял особняк на бульваре Босежур. Госпожа Метцер проводила там время в совершенном уединении, на которое, впрочем, не жаловалась, и совсем не имела знакомых, кроме пожилой дамы в Пасси, которая прежде знала Галлара. Даниель играл на бирже, занимался всякими гадкими делами и зарабатывал много денег. А когда бывал не в духе, устраивал жене отвратительные сцены.
Однажды Паскуаль случайно встретил Даниеля Метцера на Биржевой площади. На другой день он явился в дом на бульваре Босежур. Даниель знал Паскуаля и не раз видел его, когда тот ухаживал за Долорес, в доме на улице Баб-Азун, но он не знал, что негодяй был приговорен к смертной казни. Паскуаль дал понять жиду, что знает многое о нем, Ришаре Эллио и третьей особе, которую не называл. Потом, намекнув, что умеет молчать, заговорил о своих стесненных обстоятельствах и стал просить помощи, в которой Даниель и не подумал ему отказать.
Паскуаль устроил для Метцера слежку, в которой иногда его заменял Ракен. Это нам объясняет, почему отставной зуав и отставной егерь находились в непрерывных сношениях с мужем Леониды. Теперь нам остается только направиться к развязке этого правдивого рассказа.
LX
Вернемся в Париж и в нескольких словах напомним нашим читателям, в каком ужасном положении мы оставили Жоржа.
– Милостивый государь, — продолжал Жобен, — советую вам избегать огласки. Это в ваших же интересах. Полицейские агенты заняли все выходы в этой зале. Мне стоит сделать знак, и тотчас появится подкрепление. Видите, на нас уже смотрят. Следуйте за мной.
– Я готов следовать за вами, — ответил Жорж, — но эта девушка — моя сестра, а этот старик — мой дядя. Могу ли я бросить их?
Он указал на бесчувственную Леонтину, поддерживаемую Домера, который казался пораженным громом.
– Может быть, и лучше, что ваша сестра теперь без чувств, — заметил сыщик. — Обморок смягчит для нее тяжесть разлуки, которая, как я надеюсь, будет коротка.
– Я следую за вами. Позволите ли вы проститься с дядей?
Жорж подошел к Домера. Тот перебил его и тихо спросил у Жобена:
– В чем его обвиняют?
– В двойном убийстве, — ответил сыщик.
Лейтенант пожал плечами и посмотрел на полицейского как на сумасшедшего.
– В двойном убийстве, — повторил он. — Теперь я спокоен! Я боялся какого-нибудь проступка против военной дисциплины, отъезда без разрешения, мало ли еще чего? Речь идет о преступлении, и я не боюсь. Подобное обвинение смешно и не страшно. Убийца! Он, Жорж Прадель?! Вы ошибаетесь! Ступайте своей дорогой.
– Может быть, обвинение необоснованно, — возразил Жобен, — и по многим причинам я очень этого желаю. Но, к несчастью, в приказе, который я должен исполнить, указан зуавский лейтенант Жорж Прадель, племянник господина Филиппа Домера, богатого гаврского судовладельца, с которым я имею честь говорить. Невинный или виновный, он обязан повиноваться закону, который я представляю. Следуйте за мной, лейтенант Прадель.
– Ступай, милое дитя! — сказал старик. — Ступай и помни, что, если даже вся земля поднимется против тебя, я буду знать, что тебя оклеветали. Будь мужествен и тверд!
– Постараюсь. Прощайте.
– Когда я смогу увидеть моего племянника? — спросил Домера у сыщика.
– Это зависит от судебного следователя. Позвольте узнать, где вы переночуете?
– В Гранд-отеле.
– Через два часа я буду иметь честь явиться туда.
Дядя и племянник обнялись. Пока Домера отвозил в Гранд-отель свою племянницу, Жобен сел в фиакр с офицером, Сиди-Коко влез на козлы, и экипаж покатился к тюрьме. К Жоржу вернулось хладнокровие. Он думал, что произошла какая-нибудь ошибка. Желая узнать подробности, он стал расспрашивать сыщика.
– Милостивый государь, — ответил ему Жобен, — хоть вы меня не знаете, я очень много занимался вами последнее время. Я принимаю в вас серьезное участие, чему вы скоро получите доказательство, но мой долг запрещает мне исполнить ваше желание и сообщить то, чего вы, по-видимому, не знаете. Поэтому прошу вас не расспрашивать меня — я, как солдат, исполняю приказ. Знайте только, что можете полагаться на меня.
