Анна Литвинова - Прогулка по краю пропасти
– Нет.
– Ни словом, ни намеком не упоминал? Может, вы уже сегодня, задним числом, что-то вспомнили?
– Нет. – Варя категорично покачала головой.
– А этот ученый? Как его там – Ярослав Михайлович?
– Нет.
– А какие-то приготовления к сегодняшней акции вы там, на «биостанции», заметили?
– Нет. А какие могли быть приготовления?
– Не знаю какие… Еще вопрос: когда вы были там, на горе, не заметили следов подготовки к эвакуации?
– Кажется, нет. А какими могли быть эти следы?
– Запакованные коробки. Ящики. Беспорядок. Погрузочные работы.
– Нет. Но мы были – я, кажется, писала в отчете – всего в трех помещениях. Или в четырех, включая этот их «клуб». Ну, или гауптвахту.
– Вы, Варя, написали, – Сергей Александрович прочитал вслух из ее ночного отчета: – «Полковник Бурдаков заявил, что в надежных местах в ближнем Подмосковье находятся огромные осы – аналогичные тем, что мы увидели со Смеяном А. в инкубаторе. Осы, заложенные в Подмосковье, по словам Бурдакова, благополучно прошли стадию личинок и коконов и готовы теперь к тому, чтобы покинуть гнезда в самое ближайшее время». Давайте поговорим об этом подробнее.
– Давайте.
– В каких конкретно выражениях полковник заявил вам это?
– В каких конкретно выражениях… – задумчиво повторила Варя и нахмурилась. – Да какая, черт побери, разница! – вдруг выкрикнула она. – Вы что, не видите, что там, на улице, творится? Не знаете, что там, – она ткнула большим пальцем через плечо, – люди гибнут! А вы тут сидите и спрашиваете о конкретных выражениях!
– А что я должен делать, Варя?
– Я не знаю! Не знаю! Но я почему-то не видела там, – она махнула за окно, – ни одного военного. Или спасателя. Или, – она скептически сморщила носик, – кагэбэшника!
– Работа ведется. Вы просто отсюда, из своего окошка, не видите ее.
– «Работа»? Какая – работа?
– Идет эвакуация палаточных лагерей. В первую очередь – палаточных. МЧС, пожарные и внутренние войска вывозят из опасного района тех, у кого нет крыши над головой. Каждый занят своим делом, Варя. Мы с вами – тоже. Своим.
– Что-то я не приметила ни одного грузовика, вывозящего население.
– Грузовики и автобусы подъезжают прямо к лагерю у моря – это называется, по-моему, кемпинг «Казачий»? Я только что оттуда. По состоянию на пятнадцать ноль-ноль эвакуировано около тысячи человек.
– А осы?
– А что – осы?
– С ними кто-нибудь борется?
– А как вы прикажете с ними бороться? Расстреливать из автоматов? Огнеметов? Мочить в сортире?
– А как вы собираетесь с ними бороться?
Сергей Александрович пожал плечами.
– С наступлением темного времени суток осы вернутся в свои гнезда. Как я понимаю – именно туда, где вчера были вы. На «биостанцию». Тут мы ими и займемся…
Сергей Александрович вздохнул.
– Вы трудный человек, Варвара. Гордый, умный – а потому и трудный. У меня тоже душа болит за всех, кого сейчас пытаются эвакуировать из опасных мест. И за каждого, кого не вывезут, я буду предъявлять, сам себе, очень строгий счет. Но если осы появятся в Москве, этот счет возрастет многократно. Варя, пожалуйста, давайте постараемся этого не допустить. Пожалуйста.
Она вздохнула.
– Спрашивайте. Но я все написала в отчете.
– Может быть, какие-то детали… Например: когда Бурдаков говорил о заложенных в Подмосковье осах, у вас не создалось впечатления, что он просто блефует? Что ничего подобного – нет?
– Нет, не создалось. Он говорил очень уверенно.
– В каких конкретно выражениях он говорил о месте, где заложены чудовища? «Они находятся в Подмосковье»? Или – в ближнем Подмосковье? Или, может, упоминал какой-то конкретно район?
– Он говорил о «нескольких точках». Да, «в нескольких точках вблизи Москвы». Он именно так выразился.
– В нескольких? Вы уверены?
– Да. Именно в нескольких.
– Еще что-то он заявлял по этому поводу?
– Нет. Больше ничего. Он еще говорил о «сотнях личинок». Но об этом я, по-моему, писала.
– Да, вы писали.
Сергей Александрович встал, прошелся по комнате. Снова сел в кресло, аккуратно поддернув брючки.
– Скажите, Варя, может быть, Бурдаков упоминал не в связи с этими тварями, а мимоходом какие-то подмосковные названия? Какую-нибудь Николину Гору, или Барвиху, или Загорянку?
– Нет. Сто пудов – нет.
– «Сто пудов»… – задумчиво протянул мужчина-кагэбэшник (или кто он там?).
Достал из зеленой «совсекретной» папки еще один документ.
– Это личное дело полковника Бурдакова. Мои компьютерные умельцы в Москве постарались: вытащили его из архива Минобороны. Можете посмотреть. – Он протянул листы Варе. – Но могу сказать вам сразу: Бурдаков никак с Москвой не связан. Никогда не служил ни в столице, ни поблизости. Родственников там тоже не имеет. Даже не отдыхал в подмосковных санаториях ни разу. Может, проездом бывал когда-нибудь.
Варя мельком просмотрела две страницы досье на полковника Бурдакова, 1953 года рождения.
Ничего интересного. Номера воинских частей.
Награды. Ранения.
Ни одного взыскания.
Член КПСС с семьдесят третьего по девяносто первый год.
– А он, этот Бурдаков, женат? – cпросила она, возвращая досье Сергею Александровичу.
– Да, – кивнул тот. – Супруга – Анжелика Петровна Бурдакова. С девяносто второго года служит вольнонаемной в той же части, что и супруг. Детей нет.
– Она там с ним, – вспомнила Варя. – Этот вчерашний профессор упоминал какую-то Анжелику Петровну.
– Скорее всего, – кивнул мужчина. – У этой Анжелики Петровны, кстати, тоже (как мы успели установить) нет никаких связей ни в Москве, ни в Подмосковье.
– Как же они забросили личинки в Москву? – задала риторический вопрос Варвара.
– Хороший вопрос! – улыбнулся Сергей Александрович. – Именно «как». Когда не знаешь, «кто» или «где» – надо определить «как».
– Довезти личинки с юга в Москву непростое дело, – вслух принялась рассуждать Варвара. – Сто гаишных постов по дороге…
– Если Бурдаков все-таки сделал это, – кивнул Сергей Александрович, – у него должны быть сообщники. Здесь, на юге. Ему нужны машины, сопровождающие, документы… Они большие, эти осиные личинки?
– Я их там, на «осиной фабрике», не видела… Но если судить по тем тварям…
Варя мотнула головой в сторону окна, на гигантских насекомых, что оккупировали поселок. Прикинула в уме.
– Если личинки увеличены в той же пропорции, что и осы… Тогда, наверно, каждая из них – величиной с цыпленка. Или, по крайней мере, с большую крысу.
Кагэбэшник присвистнул.
Варю всю передернуло, едва она представила личинки такого размера – жирные, студенистые, лоснящиеся… Чтобы избавиться от мерзкой картины, которую услужливо подсунуло ей воображение, она задумчиво сказала:
