Агата Кристи - Том 8
– Извините. И есть еще один момент, где я прошу у вас помощи.
– Да?
– Это трудно… – медленно сказал Пуаро. – Понимаете, я не хочу задавать вам наводящих вопросов. Если я спрошу у вас: вы обратили внимание на то-то и то-то? – я таким образом уже как бы нацелю вашу мысль. Ваш ответ уже не будет таким ценным. Позвольте мне попытаться подойти к сути иным путем. Не затруднит ли вас, доктор Робертс, описать обстановку комнаты, в которой вы играли?
Изумление отразилось на лице Робертса.
– Обстановку комнаты?
– Да, если вас не затруднит.
– Дорогой мой, я просто не знаю, с чего начать.
– Начинайте с чего заблагорассудится.
– Ну, много хорошей мебели…
– Non, non, non, пожалуйста, прошу вас, поточнее.
Доктор Робертс вздохнул и начал, подражая тону аукциониста:
– Одно широкое канапе,[91] обитое парчой цвета слоновой кости, другое такое же – зеленой. Восемь или девять персидских ковров, гарнитур из двенадцати небольших позолоченных стульев в стиле ампир.[92] Бюро в стиле Вильгельма и Марии.[93] (Чувствую себя прямо как аукционист на аукционе.) Очень красивая китайская горка. Великолепное фортепьяно. Была и еще какая-то мебель, но она мне не запомнилась. Шесть превосходных японских гравюр. Две китайские картинки на зеркале. Пять или шесть очень красивых табакерок. На столе – японские нецке[94] из слоновой кости. Кое-какое старинное серебро, вазы, я думаю, эпохи Карла Первого.[95] Один-два предмета из баттерсийских эмалей…[96]
– Браво! Браво! – зааплодировал Пуаро.
– Староанглийская керамика – пара птиц и, кажется, фигурки Ральфа Вуда.[97] Потом еще кое-какие восточные вещи затейливой работы по серебру. Какие-то украшения, я в них мало что понимаю. Помню, еще несколько птичек челсийского фарфора.[98] Да, еще кое-какие миниатюрки под стеклом, по-моему, довольно приятные вещицы. Это, конечно, далеко не все, но все, что я мог вспомнить сейчас.
– Великолепно! – воскликнул в восхищении Пуаро. – Вы действительно наблюдательный человек.
– Упомянул ли я предмет, который вы имели в виду? – с любопытством спросил доктор.
– Вот это-то и интересно, – сказал Пуаро. – Если бы вы назвали предмет, который меня интересует, это бы меня крайне удивило. Как я и ожидал, вы его не назвали.
– И почему бы это?
Пуаро сверкнул глазами.
– Может быть, потому, что его не было.
– Мне это что-то напоминает, – сказал Робертс, пристально глядя на Пуаро.
– Это напоминает вам Шерлока Холмса, не так ли? Любопытный случай с собакой. Собака ночью не выла.[99] Вот это интересно! Так что я не прочь позаимствовать уловки.
– Послушайте, мсье Пуаро, я совершенно не понимаю, что это дает.
– Вот и отлично, отлично. Между нами говоря, это мое маленькое достижение.
Видя, что доктор Робертс все-таки остается в полном недоумении, Пуаро, поднимаясь, сказал с улыбкой:
– Неважно, главное, что все рассказанное вами будет мне полезно при следующих беседах.
Доктор тоже поднялся.
– Не могу понять, как именно, но верю вам на слово, – сказал он.
Они обменялись рукопожатиями. Пуаро спустился по лестнице, вышел из дома и остановил проезжающее такси.
– Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси, – сказал он шоферу.
Глава 11
Миссис Лорример
Чейни-Лейн, 111 оказался маленьким, очень аккуратным и чистеньким домом на тихой улочке. Дверь была выкрашена в черный цвет, а ступени тщательно побелены, медное дверное кольцо и ручка сверкали на полуденном солнце.
Дверь открыла пожилая горничная в безукоризненной чистоты белом фартуке и чепчике.
В ответ на вопрос Пуаро она сказала, что хозяйка дома, и повела его по узкой лестнице наверх.
– Ваше имя, сэр?
– Эркюль Пуаро.
Его провели в гостиную простой Г-образной формы. Пуаро осмотрелся, примечая детали. Добротная, хорошо отполированная мебель – такая обычно достается по наследству. Блестящий ситец на стульях и канапе. Несколько фотографий на стенах в старомодных серебряных рамках. И обилие света, льющегося в окна, приятный простор, несколько по-настоящему красивых хризантем в высоком кувшине.
Миссис Лорример вышла ему навстречу.
Не проявив особого удивления при виде Пуаро, она поздоровалась за руку, указала на стул, села сама, сказала что-то о хорошей погоде.
Наступила пауза.
– Надеюсь, мадам, – начал Пуаро, – вы извините меня за этот визит.
Глядя прямо ему в глаза, миссис Лорример спросила:
– Визит связан с вашей профессией?
– Признаюсь.
– Вы, мсье Пуаро, надеюсь, понимаете, что хотя я, конечно, дам любую информацию и окажу в случае необходимости помощь инспектору Баттлу и вообще полиции, я ни в коей мере не собираюсь этого делать в отношении каких-либо неофициальных лиц.
– Я отдаю себе в этом полный отчет, мадам. Если вы укажете мне на дверь, я тут же отправлюсь вон.
Миссис Лорример слегка улыбнулась.
– Ну, мсье Пуаро, к таким крайностям я прибегать еще не намерена. Я могу уделить вам десять минут. Но по истечении этого срока я буду вынуждена покинуть вас, меня ожидают на партию бриджа.
– Десяти минут для меня будет вполне достаточно. Я хочу, мадам, чтобы вы описали мне комнату, в которой играли в бридж в тот вечер, комнату, в которой был убит мистер Шайтана.
У миссис Лорример поднялись брови.
– Странный вопрос! Не вижу в нем смысла.
– Мадам, что, если бы, когда вы играете в бридж, кто-то стал вам говорить, – зачем вы ходите с валета, которого бьет дама, и почему не королем, который бы взял взятку? Если бы люди стали задавать вам подобные вопросы, ответы на них были бы длинные и утомительные, не так ли? (Миссис Лорример слегка улыбнулась.) Ведь вы в этой игре специалист, а я новичок. Весьма логично.
Миссис Лорример с минуту подумала.
– Это была большая комната. В ней находилось множество вещей.
– Не можете ли вы описать некоторые из них?
– Несколько оранжерейных цветов, модных, довольно красивых… И несколько, я думаю, китайских или японских картин. Была еще ваза с крошечными красными тюльпанами – на удивление рано для них.
– Что еще?
– К сожалению, я ничего толком не рассмотрела.
– Мебель, вы помните цвет обивки?
– Шелк, я думаю. Вот и все, что могу сказать.
– Не обратили ли вы внимания на какие-нибудь мелкие предметы?
– Вроде не обратила. Их было так много. Как в доме хорошего коллекционера.
