Батья Гур - Убийство в кибуце
— Вам же лучше будет, если вы уйдете, — наконец произнес он.
— Обо мне можете не беспокоиться, — не глядя на него, сказала Гута, — я слышала всякое, мне уже хуже не будет.
Янкеле присел на край старенькой кровати. Он до сих пор не произнес ни слова. Все это время он смотрел на свои сандалии и вдруг задрожал.
— Я ничего ей не делал, — сказал он, — ничего не делал.
— Но ты же той ночью видел, как приехал и уехал Аарон Мероз?
— Я присматривал за ней. Я должен был, — сказал Янкеле.
Он говорил тяжело, словно во рту у него были камни. Его тощее тело сильно дрожало. Гута продолжала стоять около двери, закуривая сигарету.
— Создается впечатление, что ты с ними слишком мягок, — недавно выговаривал Михаэлю Нахари. — Зачем церемониться? У нас достаточно оснований, чтобы арестовать всех троих, и дело с концом. Что ты разводишь с ними церемонии? Арестуй их, и они тебе скажут все. Ночь проведут в камере и ответят на все твои вопросы.
— Если они не согласятся мне помогать в течение этих суток, то я их арестую, — сказал тогда Михаэль. — Но я знаю, что с людьми, которым нечего терять, лучше обращаться так, как это делаю я.
— Нечего терять, — хмыкнул Нахари. — Что это должно значить? Откуда ты знаешь, что им нечего терять?
— Я знаю. Я знаю этих двух сестер. Я уже встречал таких людей, как они.
— Что ты имеешь в виду — как они? — не унимался Нахари. — В каком смысле?
— Как они, — не захотел уточнять Михаэль.
Сейчас, глядя на Янкеле, который казался страшно испуганным и потерянным, он размышлял над тем, кто из них двоих был прав. Гута так и застыла у дверей. Краем глаза Михаэль видел торчащую из ее рта сигарету.
— Я не хочу говорить с тобой про те ночи, — сказал Михаэль. — Давай поговорим о твоем дежурстве на кухне.
Янкеле с удивлением посмотрел на него. Вдруг он перестал дрожать. У него были длинные темные ресницы и грустные испуганные глаза.
— О каком дежурстве на кухне? — спросил с недоумением. — Я больше не дежурю на кухне. Последний раз дежурил на праздник.
— Вот об этом и поговорим. Дейв сказал мне, что во время банкета и концерта ты был у черного хода.
Янкеле вздрогнул.
— Дейв вам сказал? — прошептал он. — Он же обещал ничего не говорить, не посоветовавшись со мной.
— Да он только это и сказал, — успокаивающе произнес Михаэль, — и больше ничего. — Гута загасила сигарету в треснувшем цветочном горшке, стоявшем в углу комнаты, и закурила другую. Михаэль не сводил глаз с Янкеле. — Только ты можешь мне сказать, кто во время праздника выходил через черный ход. Понимаешь, только ты.
Янкеле молчал почти минуту. Михаэль затаил дыхание.
— Она выходила, — наконец сказал он. — Через черный ход, тихо и быстро. Никто ее и не видел.
Гута не проронила ни слова.
— А что ты сделал? — спросил Михаэль и положил свою руку на потную руку Янкеле. Тоном, каким он привык говорить с Иувалом, когда тот еще был маленьким, произнес: — Скажи мне точно.
— Я шел за ней полдороги, но она вдруг обернулась, и я побежал назад в столовую. Мне показалось, что она была чем-то расстроена.
— И ты хотел присмотреть за ней, — проговорил Михаэль.
— Ну да, чтобы с ней ничего не случилось, — объяснил Янкеле. — Я хотел… Я не знаю, — он стал заикаться и поднял глаза на Гуту. Та не шелохнулась. Глаза ее горели, она стояла, прислонившись к дверному косяку, и была бледна.
— Шел за ней полдороги? — переспросил Михаэль. — И дальше ты за ней не пошел? — Янкеле отрицательно покачал головой. Гута открыла было рот, но Михаэль, все время следивший за ней, сделал ей предупреждающий знак. — А почему ты все время говорил о бутылочках? — неожиданно спросил он уже другим тоном. — Если бы ты шел за ней только полдороги, то ты не видел бы, как она подошла к Срулке.
Янкеле стал заикаться. Он весь дрожал:
— Я все знаю про Дворку, все знаю.
Гута издала звук, а потом закашлялась.
— Он все время говорил про Дворку! — прошептала она. — Он все это время говорил о Дворке.
Янкеле закрыл лицо руками.
— Ты можешь идти, — ласково сказал Михаэль.
Никто из них не пошевелился. Затем Гута подошла к кровати и села. Подождав минуту, Михаэль вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Он успел стукнуть в дверь всего один раз, как изнутри раздался голос:
— Войдите!
Она не была удивлена его появлением, но и не пригласила его в дом, не меняя вопросительного взгляда.
— Я хочу поговорить с вами, — сказал Михаэль и вошел в комнату.
Она выключила телевизор и указала ему на кресло. Кондиционер не работал, и в комнате было жарко. Она глядела на него, спокойно ожидая вопроса, но тишина комнаты, казалось, была наэлектризована. Прошло несколько секунд, пока он сказал:
— Вы не сказали мне, что покидали банкет во время праздника, и не сказали, что виделись со Срулке.
— Если я об этом не говорила, — спокойно ответила Дворка, — то, значит, этого и не было.
Михаэль изучал ее лицо. Оно казалось застывшим.
— Но вы все-таки покидали банкет? — спросил он.
— Да, я покидала банкет, — согласилась Дворка. — И что это вам дает? Почему вы думаете, что я виделась со Срулке?
— Я не думаю, — заверил ее Михаэль. — Я знаю.
Дворка посмотрела на него без всякого страха.
— Могу лишь сказать, что вы ошибаетесь, — наконец произнесла она.
— Почему же вы не согласились пройти проверку на детекторе лжи? — быстро спросил он. — Все, кому нечего скрывать, проходят такую проверку.
— Я не привыкла к тому, чтобы правдивость моих слов проверяли, — жестко ответила Дворка. — За всю мою жизнь никто никогда не подвергал сомнению то, что я говорю. Мне уже семьдесят два года, молодой человек, и вы должны об этом помнить.
— Я хочу вас спросить кое о чем еще, — неожиданно для себя произнес Михаэль. — О совершенно ином. — Он заметил интерес в ее глазах. — Мне бы хотелось знать, почему вы подготовили этот отрывок из книги «Наша коммуна» для общего собрания кибуца прошлым вечером.
За несколько секунд, которые ей понадобились, чтобы прийти в себя, Михаэль увидел в ее глазах удивление и тревогу, но потом занавес вновь опустился.
— Я не поняла вашего вопроса, — после некоторого замешательства сказала она.
— Никто ведь не ходит с такой книгой повсюду, это все же не Библия, — заметил Михаэль. — Может, другие этого не заметили, но для меня было совершенно ясно, что вы устроили спектакль.
— Молодой человек, — сказала Дворка, — я не знаю, откуда вы черпаете свою информацию о том, что происходило вчера на нашем собрании, но думаю, что вы используете неправедные методы… — На ее лице появилось выражение отвращения.
