Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник)
У меня возникла идея сходить к этому утесу, но он был достаточно далеко, да и баронет все еще не успокоился после того жуткого звука, который напомнил ему о фамильной легенде, он явно отказался бы от этой затеи. Сэр Генри не видел человека на вершине утеса и, следовательно, не испытал того волнения, которым наполнили меня присутствие незнакомца и его горделивая поза.
– Наверняка это был постовой, – сказал баронет. – С тех пор как из тюрьмы сбежал наш приятель, все болота ими кишат.
Что ж, возможно, он и прав, но мне бы хотелось найти этому хоть какие-нибудь доказательства. Сегодня нужно будет связаться с Принстаунской тюрьмой и сообщить им, где следует искать беглеца. Жаль, конечно, что нам не удалось поймать Сэлдена самостоятельно, сдать его властям и ощутить себя триумфаторами.
Вот какие приключения мы пережили прошлой ночью, и вы, Холмс, должны признать, что мой отчет получился весьма увлекательным. Бóльшую его часть вы, несомненно, сочтете не имеющей отношения к делу, но я все же решил, что будет лучше, если я стану излагать все факты, а вы уж сами решайте, какие из них будут вам полезны для построения выводов, а какие нет. То, что дело уже сдвинулось с мертвой точки, очевидно. Что касается Бэрриморов, мы выяснили, почему они себя так вели, и это порядком прояснило ситуацию. Но болото, с его тайнами и странными обитателями, по-прежнему хранит свои секреты. Может быть, в следующем письме мне будет что рассказать, хотя, конечно, было бы лучше всего, если бы вы смогли сами вырваться к нам. В любом случае, ждите от меня вестей в течение ближайших нескольких дней.
Глава X
Выдержки из дневника доктора Ватсона
До сих пор мой рассказ основывался на отчетах, которые я составлял для Шерлока Холмса. Однако теперь мое повествование дошло до той точки, когда мне приходится отказаться от этого метода и вновь довериться воспоминаниям и записям в дневнике, который я тогда вел. Несколько отрывков из последнего подведут меня к тем событиям, которые врезались мне в память в мельчайших подробностях. Итак, я начну с утра, последовавшего за нашей неудачной ночной погоней и остальными удивительными происшествиями на болоте.
16 октября. Пасмурный день, все затянуто туманом, моросит дождь. Белесая дымка висит над домом, расступаясь время от времени, чтобы явить взору тоскливые болота, поблескивающие серебром на склонах холмов и далеких мокрых валунах, где от них отражается солнечный свет. Тоскливо не только снаружи, но и внутри дома. Баронет впал в хандру после бурного всплеска эмоций ночью. Я и сам чувствую тяжесть на сердце. Ощущение надвигающейся опасности, неясной и оттого еще более страшной, становится просто невыносимым.
И стоит ли удивляться, что мною овладели подобные чувства? Достаточно вспомнить длинную цепочку загадочных происшествий, которые указывают на то, что мы находимся во власти неких злых сил. Во-первых, смерть предыдущего хозяина Холла, которая произошла в точном и жутком соответствии с древней фамильной легендой. Потом непрекращающиеся рассказы селян о странном существе на болотах. Я лично дважды слышал звук, напоминающий далекий вой собаки. Но я не могу поверить, просто не может быть, чтобы все это действительно не имело объяснения с точки зрения законов природы! Невозможно себе представить пса-призрака, который оставляет отпечатки лап на земле или оглашает воем болота. Стэплтон или Мортимер могут поддаться этим суевериям, но если я и наделен каким-то качеством в изрядной мере, так это здравомыслием, поэтому ничто не сможет заставить меня поверить в подобные вещи. Поверить означает опуститься до уровня этих несчастных крестьян, которым не достаточно просто страшной собаки, им обязательно нужно приписать ей еще и адский огонь, извергаемый из пасти и глаз. Холмс не стал бы даже слушать подобные сказки, а я – его представитель. Однако с фактами не поспоришь. Два раза я сам слышал странный вой на болоте. Можно предположить, что там действительно обитает некая крупная собака. Это, безусловно, объяснило бы все, но где это животное прячется? Чем питается? Откуда оно взялось? Почему до сих пор никто не видел его днем? Надо признать, что рациональное объяснение оставляет не меньше вопросов, чем мистическое. Но не стоит забывать и о прямом человеческом вмешательстве в это дело: господин в кебе, которого мы видели в Лондоне, письмо с предостережением сэру Генри. Уж это наверняка относится к реальному миру, хотя за всем этим вполне может стоять как коварный враг, так и друг, пытающийся защитить. Где же этот друг или враг находится сейчас? Остался ли он в Лондоне или последовал за нами? Может быть, это… может быть, тот незнакомец, которого я увидел на вершине утеса?
Да, действительно, я видел его лишь краем глаза, но все же кое в чем я уверен наверняка. Раньше я этого человека здесь не встречал, хотя я уже знаком со всеми соседями. Он намного выше Стэплтона и намного тоньше Френкленда. Это мог бы быть Бэрримор, но когда мы уходили, он оставался в доме, и я готов поклясться, что дворецкий не пошел бы за нами. Выходит, этот незнакомец следит за нами так же, как следил в Лондоне. Значит, мы так и не отделались от него. Если бы только он попал мне в руки, все наши вопросы наконец были бы решены! Это та цель, на достижение которой я теперь должен направить все свои силы.
Первым моим побуждением было рассказать сэру Генри о своих планах. Вторым (и более мудрым) стало желание держать ухо востро и как можно меньше болтать с кем бы то ни было. Сейчас баронет молчалив и ходит по дому с потерянным видом. Тот звук на болоте произвел на него глубокое впечатление. Не стану тревожить его и без того расшатанные нервы. Но тем не менее я намерен предпринять определенные шаги, чтобы добиться своих целей.
Сегодня утром после завтрака случилось небольшое происшествие. Бэрримор попросил у сэра Генри разрешения поговорить с ним наедине, и они ненадолго уединились в кабинете. Я остался в биллиардной, но до моих ушей несколько раз долетал звук голосов, почти срывающихся на крик. Я прекрасно понимал, о чем идет спор. Через какое-то время баронет распахнул дверь и позвал меня.
– Бэрримор, видите ли, недоволен, – сказал он. – Он заявляет, что мы не имели права преследовать его шурина, поскольку Бэрримор добровольно посвятил нас в его тайну.
Дворецкий был очень бледен, но держался уверенно.
– Я, возможно, погорячился, сэр, – сказал он. – В таком случае прошу меня простить. Но я очень удивился, когда утром услышал, как вы, джентльмены, вернулись домой, и узнал, что вы хотели поймать Сэлдена. Ему и так приходится нелегко, а я, выходит, подложил ему свинью.
– Если бы вы все рассказали нам добровольно, это было бы совсем другое дело, – заметил на это баронет. – Вы же, вернее даже, ваша жена, заговорили, только когда мы нажали на вас хорошенько и вам уже не было смысла отпираться.
