Агата Кристи - Том 1
– Какая подозрительность! – усмехнулся я.
– Но необходимая, уверяю вас. Итак, первое: доктор Шеппард уходит без десяти девять. Откуда я это знаю?
– От меня.
– Но вы могли и не сказать правды, или ваши часы могли быть неверны. Но Паркер тоже говорит, что вы ушли без десяти девять. Следовательно, это утверждение принимается, и мы идем дальше. В девять часов у ворот «Папоротников» вы натыкаетесь на какого-то человека, и тут мы подходим к тому, что назовем загадкой Таинственного незнакомца. Откуда я знаю, что это было так?
– Я вам сказал… – начал я опять.
– Ах, вы сегодня не очень сообразительны, мой друг, – нетерпеливо прервал меня Пуаро. – Вы знаете, что это было так, но откуда мне-то это знать? Но я могу сказать вам, что вы не галлюцинировали – служанка мисс Ганнет встретила вашего Таинственного незнакомца за несколько минут до вас, и он спросил у нее дорогу в «Папоротники». Поэтому мы можем признать его существование. О нем нам известно следующее: он действительно чужой здесь, и за чем бы он ни шел в «Папоротники», в этом не было ничего тайного, раз он дважды спрашивал дорогу туда.
– Да, – сказал я, – понимаю.
– Я постарался узнать о нем побольше. Он заходил в «Три кабана» пропустить стаканчик, и, по словам официантки, у него сильный американский акцент, да и сам он сказал, что только что из Штатов. А вы не заметили его американского акцента?
– Пожалуй, – сказал я после минутного молчания, стараясь припомнить все подробности, – какой-то акцент был, но очень легкий.
– Précisement.[34] Далее то, что я подобрал в беседке. – Он протянул мне стержень гусиного пера.
Я взглянул и вдруг вспомнил что-то известное мне из книг. Пуаро, наблюдавший за выражением моего лица, кивнул:
– Да. Героин. Наркоманы носят его в таких стержнях и вдыхают через нос.
– Диаморфин гидрохлорид, – машинально пробормотал я.
– Такой метод приема этого наркотика очень распространен по ту сторону океана. Еще одно доказательство того, что этот человек либо из Канады, либо из Штатов.
– А почему вас вообще заинтересовала беседка?
– Мой друг, инспектор считает, что тропинкой пользовались только те, кто хотел пройти к дому ближним путем, но я, как только увидел беседку, понял: всякий назначивший в беседке свидание тоже пойдет по этой тропинке. По-видимому, можно считать установленным, что незнакомец не подходил ни к парадной двери, ни к черному входу. Следовательно, кто-то мог выйти к нему из дома. В таком случае что может быть удобнее этой беседки? Я обыскал ее в надежде найти что-нибудь, какой-нибудь ключ к разгадке, и нашел два: обрывок батиста и гусиное перо.
– А что означает кусочек батиста?
– Вы не используете свои серые клеточки, – осуждающе произнес Пуаро и добавил сухо: – Обрывок батиста говорит сам за себя.
– Но не мне, – ответил я и переменил тему: – Значит, этот человек прошел в беседку, чтобы с кем-то встретиться. С кем?
– В том-то и вопрос. Вы помните, что миссис Экройд и ее дочь приехали из Канады?
– Обвиняя их сегодня в сокрытии правды, вы именно это имели в виду?
– Может быть. Теперь другое. Что вы думаете о рассказе старшей горничной?
– Каком рассказе?
– О ее увольнении. Полчаса – не слишком большой срок, чтобы уволить прислугу? А эти важные бумаги правдоподобны? И вспомните: хотя она утверждает, что с полдесятого до десяти была в своей комнате, у нее нет алиби.
– Вы меня окончательно сбили с толку, – сказал я.
– А для меня все проясняется. Но теперь – ваши теории.
– Я кое-что набросал, – сказал я смущенно и достал из кармана листок бумаги.
– Но это же великолепно! У вас есть метод. Я слушаю.
Я смущенно начал читать:
– Прежде всего, с точки зрения логики…
– Именно это всегда говорил мой бедный Гастингс, – перебил меня Пуаро, – но, увы, на деле это у него никак не получалось.
– Пункт первый. Слышали, как мистер Экройд с кем-то говорил в половине десятого. Пункт второй. В какой-то момент того вечера Ральф Пейтен проник в кабинет через окно, на что указывают следы его ботинок. Пункт третий. Мистер Экройд нервничал в этот вечер и впустил бы только знакомого. Пункт четвертый. В половине десятого у мистера Экройда просили денег. Мы знаем, что Ральф Пейтен в этот момент в них нуждался. Эти четыре пункта показывают, что в девять тридцать с мистером Экройдом был Ральф. Но мы знаем, что без четверти десять Экройд был еще жив, следовательно, его убил не Ральф. Ральф оставил окно открытым. Затем этим путем вошел убийца.
– А кто же убийца? – осведомился Пуаро.
– Этот американец. Он мог быть сообщником Паркера, а Паркер, возможно, шантажировал миссис Феррар и мог из подслушанного разговора заключить, что его карты раскрыты, сообщить об этом своему сообщнику и передать ему кинжал для убийства.
– Это, безусловно, теория, – признал Пуаро, – решительно, у вас есть кое-какие клеточки. Однако еще многое остается необъясненным… Телефонный звонок, отодвинутое кресло…
– Вы действительно считаете положение этого кресла столь существенным? – прервал я.
– Необязательно, оно могло быть отодвинуто случайно, а Реймонд или Блент могли бессознательно поставить его на место, они были взволнованы. Ну а исчезнувшие сорок фунтов?
– Отданы Экройдом Ральфу. Он мог отказать, а потом передумать, – предположил я.
– Все-таки один пункт остается необъясненным. Почему Блент так уверен, что в девять тридцать с Экройдом был Реймонд?
– Он это объяснил, – сказал я.
– Вы так считаете? Хорошо, оставим это. Лучше скажите мне, почему Ральф Пейтен исчез?
– На это ответить труднее, – сказал я, раздумывая. – Буду говорить как врач. Вероятно, у Ральфа сдали нервы. Если он вдруг узнал, что его дядя был убит через несколько минут после того, как они расстались – возможно, после бурного объяснения, – он мог перепугаться и удрать. Такие случаи известны: порой ни в чем не повинные люди ведут себя как преступники.
– Это правда, но нельзя упускать из виду…
– Я знаю, что вы хотите сказать: мотива. После смерти дяди Ральф становится наследником солидного состояния.
– Это один мотив, – согласился Пуаро.
– Один?
– Mais oui.[35] Разве вы не понимаете, что перед нами три различных мотива? Ведь кто-то забрал голубой конверт с письмом. Это один мотив. Шантаж! Ральф Пейтен мог быть тем человеком, который шантажировал миссис Феррар. Вспомните: по словам Хэммонда, Ральф последнее время не обращался к дяде за помощью. Создается впечатление, что он получал деньги откуда-то еще… Притом он явно что-то натворил и боялся, что это дойдет до ушей его дяди. И, наконец, тот, который вы только что упомянули.
