Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)
– Нет, никого. Уже стемнело, и потом я был расстроен. Понимаете, мы повздорили. Сомневаюсь, что я был способен кого-то услышать, если б он даже был в саду, и уж точно никого не заметил.
– Прискорбно весьма, причем для всех заинтересованных сторон… В нашем представлении дела, ваша честь, – конфиденциально заметил сэр Эрнест, обращаясь к судье, – мы высказываем предположение, что свидетель покинул сад как раз в тот момент, когда подсудимый проник туда. – Сэр Эрнест продемонстрировал завидную широту суждений, но с противной стороны возражений не поступило. – Находясь в саду, вы не видели ялика, причаленного к берегу? – продолжал он допрос свидетеля.
– Нет, к реке я не спускался.
– Позвольте… – Сэр Эрнест торопливо перелистал протокол. – Итак, вы утверждаете, что провели во владениях мисс Норвуд не более двадцати минут. И что в течение этого времени вы не видели и не слышали ничего подозрительного, что свидетельствовало бы о присутствии там постороннего?
– Именно так.
Затем вступил адвокат, который задал несколько вопросов касательно встречи Палмера и мистера Тодхантера, случившейся на следующее утро на квартире у Фарроуэя. Но Палмеру и тут почти нечего было сказать. Войдя в квартиру, он увидел свой револьвер у мистера Тодхантера; он понятия не имеет, как револьвер оказался в кармане мистера Тодхантера и почему последний проявил к этому оружию такой интерес. Однако теперь Палмер знает, что у мистера Тодхантера имелся свой, точно такой же револьвер и что миссис Фарроуэй видела его у гостя еще до прихода Палмера (миссис Фарроуэй в своих показаниях это подтвердила). Как бы Палмер сейчас, зная все обстоятельства, отнесся к тому, что намерение мистера Тодхантера подменить собственный, запятнанный преступлением револьвер невинным револьвером Палмера объясняется естественным чувством вины? Что, если, считая себя единственным подозреваемым, он стремился избавиться от инкриминирующих улик? Мистер Палмер несколько насупился, но своего мнения по этому поводу не имел.
А сэр Эрнест знай себе улыбался. Свое мнение он довел до присяжных еще в начале процесса; остальное его не волновало. К примеру, то, что после пары-другой второстепенных вопросов Палмер, не сообщив ничего существенного, так и покинул зал суда под опекой двух надзирателей. Сэр Эрнест показал присяжным несправедливо приговоренного человека, как в цирке, предоставил им случай испытать острые ощущения и надеялся, что они выразят свою благодарность вердиктом.
3
На следующее утро настала очередь мистера Читтервика.
Допрашивал его, и весьма подробно, сэр Эрнест. Мистер Читтервик сумел дать важные показания, начиная с того случая, когда мистер Тодхантер пытался разузнать у него, нет ли у него на примете человека, которого не жаль убить, и кончая находкой пропавшего браслета. Скромный и застенчивый мистер Читтервик произвел превосходное впечатление на судью и присяжных и под руководством хитроумного сэра Эрнеста, сам того не осознавая, привел всех, кто присутствовал в зале, к тому важному выводу, что раз уж столь обаятельный человек считает, что дела обстоят таким образом, то, значит, так они, видимо, и обстоят.
Третий день процесса ознаменовался сенсацией: после мистера Читтервика вышел к барьеру и подвергся допросу от лица собственного помощника сам сэр Эрнест Приттибой, создавший тем самым прецедент в анналах английского правосудия. С устрашающей серьезностью поведал он залу о находках в саду, уже упомянутых мистером Читтервиком, и сумел донести до слушателей, что мистер Тодхантер никак не мог подделать эти улики и даже знать бы не мог, где их искать, не создай он их самолично в день преступления. Затем сэр Эрнест спешно покинул трибуну, дабы судья или другая какая выскочка не напомнили бы присяжным, что никто, даже полицейские, не оспаривает больше того, что мистер Тодхантер в тот роковой вечер какое-то время присутствовал в саду мисс Норвуд, и, следовательно, следы его присутствия там никоим образом не помогают установить, чей именно палец нажал курок. Внушительная немногословность сэра Эрнеста стоила целой груды скучных улик.
Следующими к даче показаний были призваны полицейские, принимавшие участие в обнаружении благодаря сведениям, полученным от мистера Тодхантера, украденного браслета, и, разумеется, сэр Эрнест не упустил случая всячески подчеркнуть особую значимость этих свидетельств. После обеденного перерыва суд выслушал медицинское заключение, из которого следовало, что, судя по предполагаемому времени смерти мисс Норвуд, убил ее скорее мистер Тодхантер, нежели Палмер. После этого выступили врач мистера Тодхантера, миссис Гринхилл, Эди и различные знакомые подсудимого, все как один подтвердив, что в Лондоне трудно будет найти человека более здравомыслящего. Дошло до того, что судья, выслушивая этот поток свидетельств, потерял терпение и указал сэру Эрнесту, что никто не ставит под вопрос здравость рассудка подсудимого, и поскольку собственные адвокаты подсудимого уже разобрались с этим аспектом дела, незачем так уж на него напирать.
– Ваша честь, – отозвался сэр Эрнест, – при всем уважении к суду должен заметить, что вопрос о вменяемости подсудимого, относительно которой мы с моим ученым другом, его адвокатом, находимся в полном согласии, может возникнуть у прочих участников процесса, и, предвидя такой оборот дела, считаю своим долгом показать, что подсудимый несет всю полноту ответственности за свои действия.
– Ну что ж, – сдался судья.
4
Мистер Тодхантер записал очередное наблюдение: «Я поражен тем, как сильна наша позиция. До начала процесса я думал, что сложно будет представить события в нашей трактовке хотя бы выполнимыми, не то чтобы убедительными. Но совсем иначе все выглядит, когда ты видишь, как выходят свидетели и один за другим подтверждают всю историю с начала до конца. На мой взгляд, наша победа предопределена. То, что я сам смогу добавить, стоя на свидетельском месте, будет уже излишне. Меня это очень радует».
Сэр Эрнест, однако, был не так оптимистичен.
– Посмотрим еще, дружище, что скажет тот парень из полиции, – предостерег он. – В нашей истории, знаете ли, зияют приличные дыры, а полицейские мастаки, когда нужно разорвать их пошире.
– Напрасно мы пригласили его выступить на процессе, – встревожился мистер Тодхантер.
– Нет, это мы сделали правильно. Иначе, если бы вас признали виновным, вердикт стал бы поводом для апелляции – на том основании, что присяжных не ознакомили с версией полиции.
– Но кто подаст апелляцию, если и защита, и обвинение будут удовлетворены приговором?
