Хорас Маккой - Целуй — и прощай!
Именно там все и началось, у сарая. Мне было года полтора, а может быть два. Я шел с бабушкой, но тогда я считал ее своей матерью. Мне осталось неизвестным, что случилось с моими родителями. Бабушка всегда носила широкую черную юбку, волочившуюся по земле. Край ее всегда был испачкан грязью (эта юбка — одно из моих самых ранних воспоминаний). В тот вечер, пока я ждал ее у сарая, мне послышалась громкая возня в конюшне поблизости, мычание и рев, потом деревянные жерди загона рухнули, я упал и закричал от ужаса. В следующую минуту меня накрыли складки ее широкой юбки, которой она попыталась защитить меня… все это было довольно невинно, но потом превратилось в некое подобие игры. Когда дедушка хотел меня наказать за очередную шалость, я находил убежище в этих складках. Он никогда не догадывался, где я прячусь, и даже не пытался искать меня там…
Я рос и становился старше, меня стали занимать некоторые вещи, но мне удалось узнать об этом, только когда мне исполнилось шесть или семь лет. Я понял причину беспокойства животных. Тогда мне довелось увидеть, как моя бабушка с ветеринаром кастрировали барана…
И теперь передо мной предстали события того страшного дня, когда бабушка взяла меня с собой на пикник, посадив к себе на седло. Мы отдохнули на траве, а когда она встала и пошла к роднику, я закричал и, притворяясь страшно напуганным, побежал к ней на четвереньках и все время кричал, потом спрятался в складках ее юбки и стал щупать ее ноги. Тогда она отпрянула назад и сердито прокричала, что дедушка накажет меня за это, он побьет меня, он сделает со мной то же самое, что сделали с бараном. Я был смертельно напуган, а она продолжала выкрикивать свои угрозы. Тогда я оттолкнул ее, и она упала и продолжала угрожать. Мне на глаза попался большой камень, я поднял его и ударил ее по голове, просто чтобы она перестала кричать на меня, я не хотел убивать ее… Всю дорогу домой я бежал без оглядки. Она умерла, сказал я, умерла. Упала с лошади, когда та понесла, и умерла. Никто, кроме меня, так и не узнал правды.
Кругом стоял лес и это было там. Это было там, у сарая, и он продолжал стоять как сама неизбежность. Вот что скрывалось в темных закоулках моей памяти; эта девушка, это привидение, Алекто — неутомимая преследовательница, рожденная из одной капли крови Урана, упавшей на землю. Она снимала слой за слоем, скрывавшие мои воспоминания, пока они не стали явными, и не было преграды между моим взглядом и бездной ужаса, переполнявшей меня; я громко закричал от страха, все вокруг почернело, я упал и пополз к ней, стараясь укрыться под ее широким платьем…
— Не бойся, — услышал я ее голос.
Это было возле конюшни. Эти лошади, они еще дикие и сломали загон. Мне показалось, что они скачут на меня.
— Конюшня? Лошади? — послышался ее удивленный голос.
Тогда я увидел склонившуюся надо мной Маргарет. Я оглянулся в поисках сарая и увидел старую будку.
— Ты просто потерял сознание. Что-то напугало тебя.
— Да, — согласился я.
Она помогла мне подняться.
— Мне уже лучше, — сказал я. — Извини за всю эту суматоху.
— Суматоху?
— Ну, я же кричал. Прошу, извини.
— Ты не кричал. Ты просто подошел к будке и упал…
Она крепко держала меня за руку.
— Скамейка здесь рядом. Вон там, у озера, видишь?
— Да, — отозвался я. — Вижу.
— Ты можешь идти? С тобой все в порядке?
— Могу. Все нормально.
— Ты уверен?
— Как никогда.
— Тогда тебе это больше не понадобится…
Она размахнулась, и через секунду я услышал всплеск.
Это был мой пистолет. Нет, он мне больше не понадобится…
Я взглянул на нее.
— Я ухожу, — сказал я. — Я ухожу.
— Я иду С тобой.
— Нет…
— Да.
— Отпусти мою руку.
Она крепко сжала мои пальцы.
— Пожалуйста, дай мне попытаться помочь тебе.
— Я уже убил тебя однажды. Не заставляй меня убивать тебя снова…
Она выпустила мою руку, и я шагнул в темноту…
Часть 4
Глава 1
Я открыл дверь квартиры и вошел.
В гостиной никого не было. Дверь в спальню была закрыта. На полу валялись осколки разбитого «джеро-баума», в воздухе пахло шампанским.
На пороге спальни появилась Холидей.
— Ну… — протянула она. — Наконец-то вернулся…
— Я пришел забрать свои деньги. Я ухожу.
— В самом деле?
— Я не останусь здесь ни на минуту.
— Неужели?
— Да.
— С этой женщиной, в ее «кадиллаке»…
— Один. Я ухожу один…
Я прошел в спальню. Дверь в ванную была закрыта. Мне показалось, что оттуда доносился какой-то шорох. Кто там? Мэндон? Джинкс? Хайнес? Подойдя к комоду, я забрал свою долю. За мной следом появилась Холидей.
— И куда же мы собираемся?
— Какое это имеет значение?
Она бросила на кровать какой-то крошечный предмет. Это была стреляная пуля.
— Сувенир на память.
— Что это?
— Пуля.
— Пуля?
— Если посмотришь через лупу, то увидишь на ней засохшие мозги моего брата.
Я поднял глаза. У нее в руках был старый револьвер тридцать восьмого калибра, с которым я бежал с тюремной фермы.
— Ее извлекли из его головы. Обычная процедура, — процедила она.
— О чем ты?
— Вот о чем. Сравни их…
Она бросила мне еще одну. Моя рука потянулась за пистолетом. Но его не было… Моя нимфа бросила его в озеро.
— Кобетт! — позвала Холидей.
Из ванной вышел Кобетт в одном нижнем белье.
— Скажи ему.
— Эта пуля убила Токо. И она была выпущена из этого револьвера. Вчера прошла баллистическая экспертиза…
Так вот в чем дело…
— Это нелепая случайность…
Холидей медленно поднимала револьвер.
— Иди в ванную, Кобетт, — приказала она.
— У вас здесь подобралась теплая компания. Ты, Мэндон и Джинкс. Оставьте меня в покое.
— Большая шишка. Фи-Бета-Каппа. Хозяин, — бормотала Холидей.
— Не делай этого. Тебе же будет хуже. Мой брат — сенатор, он большой человек в Нью-Йорке. Стивен Си Эпперсон. У него хранится та запись. Если я не позвоню в ближайшее время, он пустит ее в ход. Дай мне уйти, и все будет нормально. Клянусь! Тут все вывернут наизнанку. Федеральные агенты поставят на ноги весь город. Ты понимаешь, что будет с тобой, Джинксом, Мэндоном и остальными…
В ответ она только ухмыльнулась.
Она — Тисифона. Алекто, Тисифона… Но где третья? И была ли третья?
В отчаянном броске я попытался выбить оружие у нее из рук, но не успел.
