А. Шантарский - Не проси
— Словно телепат, читаешь мысли на расстоянии.
— Близком расстоянии, — улыбнулась девушка и шагнула в прихожую.
— Кстати, как тебя зовут? — спросил старший Груздев уже за столом, заставленном всевозможными деликатесами.
— Нина. — И она опустила длинные ресницы.
— Ты не волнуйся, Нина, я потом тебя сам провожу, а родителям, чтобы не волновались, можешь позвонить. — Николай Сергеевич по-хозяйски разливал водку, а Василий развернул стул боком и сидел, облокотившись на его спинку.
— Моим родителям не до меня, между собой разобраться не могут уже который год, — не стала лукавить гостья.
Мужчинам понравилась ее открытость, но заострять внимание на неприятной для нее теме они не стали.
— За доблестного защитника Родины, — поднял рюмку хозяин.
— Ой, я не предупредила, что не пью крепких напитков, — спохватилась девушка, лишь когда увидела перед собой полную рюмку.
— За десантников слабеньких напитков не пьют, — уговаривал Николай Сергеевич.
— Ну, если только за моего спасителя, — на удивление быстро согласилась Колесникова, чокнулась с мужчинами и первой до дна опорожнила рюмку под одобрительные взгляды мужчин.
Нина впервые пила водку, поэтому не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она так и замерла с прослезившимися глазами, загоняя изящной ладошкой воздух в приоткрытый рот.
Василий протянул ей бокал с кока-колой.
— Запей.
Девушка выпила чуть ли не полный бокал и с трудом задышала. Услужливый хозяин протянул ей на вилке маринованный болгарский огурчик.
— А теперь хорошо закусывай.
Долгого застолья не получилось. Нину мгновенно развезло. Она приподнялась со стула, но пошатнулась и плюхнулась на место.
— Зря ты ее уговорил, — свалил все сын на отца.
— Откуда мне было знать, что она такая слабенькая? — оправдывался тот.
— Не слабенькая, а непьющая, — заступился парень. — Что теперь делать?
— Уложим в спальне, а сами ляжем в комнате. Это, по-моему, единственный выход.
А девушка застыла с наивной улыбкой на лице, словно говорили не о ней, а о ком-то совершенно постороннем.
— Все равно нужно предупредить родителей. Нинок, какой номер твоего домашнего телефона? — поинтересовался Василий у девушки. Та только закивала в ответ головой.
— Что ты с ней поделаешь? — даже развеселился Груздев-старший.
Но он сообразил, как узнать номер телефона. Подошел к аппарату, снял трубку и показал ее девушке. Видно, в голове у нее еще что-то шевелилось, и она заплетающимся языком назвала цифры.
— Алло, — отозвался недовольный абонент на другом конце провода.
— Я по поводу вашей дочери, она…
— Сейчас мать позову, — прервал его мужской голос. А через какое-то время зазвучал приятный грудной женский голос:
— Слушаю.
— Вы не волнуйтесь, с вашей дочерью ничего страшного не случилось, она у нас переночует.
— У кого это «у нас»?
— Завтра сама обо всем расскажет. Я звоню лишь для того, чтобы вы не волновались.
— Да кто за нее волнуется, не маленькая уже. Без нее забот хватает. — И она положила трубку.
— Можно было и не звонить, — констатировал Николай Сергеевич. Затем они уложили гостью и постелили себе.
Нина проснулась в начале десятого. Рядом с кроватью стоял журнальный столик с бутербродами и горячим кофе, из чашки шел пар. Василий стоял к ней спиной и курил в открытое окно.
Девушка хорошо помнила вчерашний вечер до того момента, как выпила водку, а самым последним фрагментом память выхватила болгарский огурчик на вилке.
— Доброе утро, — обратила она на себя внимание.
— Доброе. — Груздев выбросил сигарету на улицу и обернулся с располагающей к общению улыбкой.
— Как ты догадался, что я проснусь именно в это время? — Она лежала в одежде, поэтому поднялась. — Или случайно угадал? — поинтересовалась девушка.
— Ты имеешь в виду горячий кофе?
— Именно.
— Не догадался я, и не случайно, — признался парень, — а просто-напросто менял чашки через каждые десять минут.
Девушка одарила его таким признательным взглядом, что тот просиял от счастья. Она откусила маленький кусочек от бутерброда и сделала глоток горячего напитка.
— Очень вкусно.
— Клюешь, будто воробышек.
Василий, осмелев, сел рядом. От ее волос исходил запах незнакомых духов, и он почему-то притягивал, как магнит.
— Приятного аппетита, — сказал он, лишь бы не молчать.
— Спасибо. — И она повернула к нему лицо.
Взгляды их встретились. Чуть заметная искорка пробежала между ними и троекратным эхом откликнулась в сердцах, разжигая огонь любви. Ресницы у Нины дрогнули, опустились отяжелевшие веки, приоткрылись аппетитные губы и призывно потянулись навстречу безумию.
Парень коснулся рукой шелковистых волос, губы соприкоснулись с губами, и волна пробежала по всему телу…
…Они понятия не имели, сколько прошло времени. Утомленные и обнаженные тела, теперь уже можно сказать влюбленных, раскинулись вдоль кровати.
— А где твой отец? — лениво поинтересовалась Колесникова.
— В комнате.
— Что?
Она вскочила, будто ужаленная, и в считанные секунды оделась.
— Я пошутил, — сказал Василий, но слишком поздно.
— Ах ты! — Девушка замахнулась, изображая из себя рассерженную. Но Груздев перехватил ее за руку и притянул к себе. Их губы вновь слились в страстном, затяжном поцелуе, и все повторилось…
— Если когда-нибудь бросишь меня — знай, что мне будет очень и очень плохо. — Она смотрела на него преданными, но грустными зелеными глазами.
— К чему такое пессимистическое настроение?
— Слишком хорошо все складывается, чтобы продолжалось вечность.
Они встречались всю неделю, отведенную Василию отцом на отдых. Нина помогала ему подбирать рубашки, брюки, туфли — всю одежду. Если парню что-то нравилось, а ей нет, то спорила до последнего и даже шутливо предупреждала, что в этом одеянии ни за что не станет встречаться с ним, и всегда капитулировала сильная половина. На те деньги, которые выделил Николай Сергеевич, он умудрился накупить вещей и Колесниковой, причем не меньше, чем себе.
Это была великолепная пара, оба стройные и красивые, созданные для настоящей, всепоглощающей любви. Каждую минуту, проведенную друг без друга, они считали потерянной и в следующее мгновение стремились наверстать упущенное.
Но Нина была права, что вечно парить в облаках невозможно, когда-то наступают будни и люди спускаются на землю.
Василий первый день вышел на работу и расположился в одном из офисных кресел кабинета отца, познавая мир бизнеса и его законы. К концу рабочего дня, когда интенсивность посетителей заметно спала, Николай Сергеевич заговорил с сыном на серьезную тему.
