Жаклин Уинспир - Мейси Доббс. Одного поля ягоды
Мейси продолжала наблюдать за Билли, начищавшим табличку до блеска. Потом Билли поднял взгляд и увидел Мейси в «эм-джи». Помахал ей рукой и, вытирая руки тряпкой, спустился по ступеням и распахнул дверцу машины.
— Надо приниматься за дело, мисс.
— Что случилось?
— Этот детектив-инспектор Стрэттон из Скотленд-Ярда, из отдела расследования убийств. Уже четыре раза звонил по «собаке и кости». Настойчиво. Ему нужно «посовещаться» с вами о каком-то деле.
— Черт возьми! — сказала Мейси, беря с пассажирского сиденья старую черную папку.
— Понимаю. Ну, что скажете? Надо браться за работу, мисс.
Мейси пошла вместе с Билли к двери, провела пальцами по надписи на бронзовой табличке и повернулась к своему новому помощнику.
Пора было приниматься за работу.
— Ну что ж, Билли, давай двигаться дальше!
Выражение признательности
Прежде всего я в долгу перед Холли Роуз, моей подругой и писательницей, которая прочла первые пробные страницы «Мейси Доббс» и потребовала, чтобы я продолжала писать. Эдер Лара, моя наставница в литературе, первой предложила, чтобы я всерьез задумалась над писательством, потом, после произошедшего со мной «несчастного случая», когда «Мейси Доббс» была едва дописана до середины, сказала, что выздоровление — идеальное время для завершения книги, несмотря на сломанную руку.
Мне повезло общаться с Эмми Реннерт и Рэнди Мюррей из «Агентства Эмми Реннерт», я очень благодарна им за мудрые советы, чудесный юмор, усердную работу и больше всего — за фанатичную веру в «Мейси Доббс». Повезло мне и с редактором, Лорой Хруска, способности которой делают ее одной из лучших редакторов, — в том числе, кажется, способностью заглядывать мне в душу.
Моя крестная мать, Дороти Линдквист, впервые повела меня в Лондонский имперский военный музей, когда я была еще ребенком, и этот поход придал новую реальность рассказам дедушки о Первой мировой войне. Теперь, много лет спустя, я очень благодарна сотрудникам музея за помощь и предоставленные мне для исследования поразительные материалы.
На мои послания по электронной почте и телефонные звонки ответили, сообщив подробности, придавшие яркость и достоверность жизни и переживаниям Мейси Доббс: Кэйт Пери, старший архивист в Гертон-колледже; Сара Мэнсер, директор службы по связям с прессой и общественностью гостиницы «Ритц», Лондон; Барбара Гриффитс из архивной группы компании «Бритиш телеком», Лондон; Джон Дэй, председатель клуба старинных автомобилей «эм-джи»; Элисон Драйвер из отдела по связям с прессой и общественностью универмага «Фортнум энд Мейсон», Лондон. За сухой юмор и высокое детективное мастерство очень благодарю Виктора — он узнает себя.
На личном уровне нужно поблагодарить моих родителей, Альберта и Джойс Уинспир, за их превосходные воспоминания о «Старом Лондоне» и послевоенной жизни дедушки; брата Джона за его ободрения; подругу Касс Салазар, которая постоянно напоминает о моих творческих приоритетах, и, наконец — но, разумеется, не в последнюю очередь, — моего мужа и болельщика Джона Морелла за его неустанную поддержку и за то, что позволял жить в нашем доме женщине по имени Мейси Доббс.
ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДЫ
В детстве мне посчастливилось учиться у Кена Лича, а в юности и зрелости — считать его своим другом.
Каково тебе будет, сынок, каково
Зимний вечер тот коротать,
Когда у огня старики-ветераны
О войне начнут вспоминать?
Ты тихо уйдешь, головою поникший,
Пытаясь сбежать от стыда?
Иль скажешь: «Я не был в первых рядах,
Но, Боже, я там побывал»?
Глава первая
Мейси Доббс собрала бумаги на письменном столе в аккуратную стопку и сложила в желто-коричневую папку. Зеленой, в мраморных прожилках, авторучкой фирмы «Смит» написала на обложке имена новых клиентов — мистера и миссис Герберт Джонсон, которые недавно заподозрили невесту сына во лжи.
Рассмотрение подобных дел обычно не требовало особых усилий, клиентам давались полезные рекомендации, и процесс благополучно закрывался, стоило только вовремя предъявить отчет и приложить чек за оказанные услуги.
Но Мейси никогда не прятала бумаги в архив, пока все, кого касалось ее расследование, по возможности не примирялись с добытыми ею сведениями, с самими собой и друг с другом. Пока она писала, на лоб ей упал черный как смоль завиток. Вздохнув, Мейси быстро прикрепила его к пучку на затылке. Но вдруг отложила авторучку на бювар и направилась к большому зеркалу, висевшему над камином. Распустив волосы, Мейси приподняла ворот белой шелковой блузки. Пойдет ли ей короткая стрижка?
— Может, леди Роуэн права? — обратилась она к своему отражению. — Или каре будет смотреться лучше?
Покрутившись перед зеркалом, Мейси чуть приподняла волосы. Короткая стрижка сберегла бы ей пару драгоценных минут по утрам, да и волосы больше не выскальзывали бы из пучка и не падали на глаза. Но ее удерживало одно. Заметен ли шрам? Не обнажит ли стрижка багровый рубец, растянувшийся от шеи до нежной кожи головы? Не случится ли так, что в один прекрасный день она склонится над записями и клиент невольно увидит отметину, оставленную в 1917 году осколком немецкого снаряда, влетевшего во французский эвакуационный пункт?
Разглядывая отраженную в зеркале комнату, Мейси подумала, как далеко в прошлом остался ее угрюмый сумрачный кабинет на Уоррен-стрит — все, что она могла себе позволить чуть больше года назад. Уже в прошлом и первая встреча с Морисом Бланшем, наставником и учителем, в доме лорда Джулиана Комптона и его супруги, леди Роуэн, где Мейси прислуживала. Именно Морис и леди Роуэн отметили ее ум и заверили, что у нее есть необходимые задатки для утоления жажды знаний. Благодаря их содействию бывшая помощница горничной сумела поступить в Гиртон-колледж в Кембридже.
Мейси снова собрала волосы в аккуратный пучок и, прикалывая выбившийся локон, бросила взгляд в огромное, от пола до потолка, окно, выходившее на Фицрой-сквер. На площадь только что свернул ее помощник, Билли Бил. Шагая по влажным, посеревшим от дождя плитам мостовой, он направлялся в контору. Шрам Мейси болезненно запульсировал. Ссутулившись и сунув руки в воображаемые карманы, Мейси двинулась к окну, копируя неуклюжего Билли: его все еще донимали фронтовые ранения. Но потом она остановилась, испугавшись, что недомогания, тревожившие и ее иногда, не оставят Билли в покое до самой смерти.
