Гастон Леру - Дама в черном
Я посмотрел на него растерянно, ничего не понимая. Тогда он взял меня за руки и сказал, глядя мне прямо в глаза:
— Я доверяю вам большую тайну, Сэнклер, тайну моей жизни, а может быть, и смерти. Что бы ни случилось, об этом никто не должен знать. У Матильды Станжерсон был ребенок, сын, и этот сын умер, умер для всех, кроме меня и вас!
Я отшатнулся, пораженный его откровенностью. Рультабиль — сын Матильды Станжерсон? Но тогда… он сын Фредерика Ларсана!
Теперь я понял все колебания Рультабиля. Я понял наконец, почему мой друг, предчувствуя истину, говорил мне сегодня утром: «Почему он не умер? Если он жив, то я бы желал быть мертвым».
Рультабиль, конечно, прочел эти мысли в моих глазах и кивнул головой, что должно было означать: «Это так, Сэнклер. Теперь вы все знаете».
Затем он окончил свою мысль словами:
— Молчание, мой друг.
По прибытии в Париж мы расстались, чтобы вновь встретиться на вокзале. Там Рультабиль показал мне другую телеграмму, прибывшую из Валанса и подписанную профессором Станжерсоном. Вот ее текст:
«Господин Дарзак сообщил, что вы получили кратковременный отпуск. Будем рады, если вы проведете его с нами. Ждем вас в Красных скалах у Артура Ранса, который с удовольствием представит вас своей жене. Моя дочь также будет рада увидеть вас и присоединяет свою просьбу к моей. Привет».
Когда мы уже садились в поезд, на перрон выбежал запыхавшийся консьерж дома, где жил Рультабиль, и передал нам третью телеграмму. Подписанная Матильдой, она была отправлена из Ментоны и заключала только два слова:
«На помощь».
IV. В пути
Теперь я знаю все. Рультабиль рассказал мне о своем необычайном и полном приключений детстве. Я знаю, почему он опасается, как бы госпожа Дарзак не проникла в разделяющую их тайну, и ничего не смею ему советовать. Несчастный! Прочитав последнюю телеграмму, он поднес ее к губам, а затем, сжав мою руку, сказал: «Если будет слишком поздно, я отомщу за нас».
Рультабиль казался спокойным, но время от времени какое-нибудь резкое движение выдавало его волнение. Что он решил, сидя с закрытыми глазами там, в углу приемной, где обычно встречал Даму в черном?
Пока мы едем по направлению к Лиону и Рультабиль грезит, растянувшись одетый на своем месте, я расскажу, как и почему он бежал из колледжа в Э. и что произошло дальше.
Рультабиль бежал из колледжа как вор! Другого слова просто не подберешь, ибо его обвинили в краже! Вот как было дело. В возрасте девяти лет он уже обладал исключительными способностями, позволявшими решать весьма странные и запутанные проблемы. Удивительной логикой он поражал своего учителя математики, хотя и считал на пальцах, не в силах овладеть таблицей умножения. Товарищи решали для него задачи, но ход решения указывал им он. Не зная принципов классической алгебры, он изобрел при помощи странных значков, похожих на клинообразную письменность, собственную практическую алгебру и с ее помощью записывал формулы, которые только один и был в состоянии понять. Преподаватель с гордостью сравнивал его с Паскалем, самостоятельно додумавшимся в геометрии до первых теорем Эвклида.
Свои исключительные способности он применял и в обыденной жизни. Рультабиль без труда находил потерянные, спрятанные или украденные предметы. Можно подумать, что природа, создав в отце гения воровства, решилась воплотить в сыне доброго гения обворованных. Эта удивительная способность, снискавшая ему в ряде забавных случаев уважение персонала колледжа, в конце концов погубила ребенка.
У одного преподавателя украли деньги, и Рультабиль отыскал их таким странным способом, что никто не поверил, будто своему открытию он обязан исключительно проницательности и логике. Его сочли вором и вознамерились заставить его в этом признаться. Мальчик с негодованием защищался, за что был подвергнут наказанию, а директор школы провел специальное расследование. Соученики, со свойственным детям малодушием, дружно обвинили Рультабиля, свалив на него пропажу некоторых учебников и других школьных принадлежностей, поскольку над ними уже нависло обвинение в краже.
Припомнив, что никто не знает его родителей, откуда он прибыл и как зовется на самом деле, школьники стали называть его «вор», а директор школы — очень хороший человек, к сожалению, был убежден, что имеет дело с порочной натурой, на которую следует произвести сильное впечатление, разъяснив ему всю омерзительность его поступка. Мальчик тщетно протестовал, был в отчаянии и хотел умереть. Директор объявил, что если Рультабиль не сознается в краже, то будет исключен из школы и он, директор, лично напишет госпоже Дарбаль — имя, под которым в колледже знали Даму в черном, — чтобы она за ним приехала. Ребенок ничего не ответил, а на следующее утро его тщетно искали, но не нашли. Он сбежал, уверенный, что директор, знавший его с самого детства и всегда относившийся к нему ласково и внимательно, поверил в его виновность. Почему же Дама в черном не поверит, что он вор? Оказаться вором в глазах Дамы в черном! Нет, лучше умереть. И он уехал, перебравшись ночью через садовую стену. Он добрался до канала и, рыдая, бросился в воду с последней мыслью о Даме в черном. К счастью, бедный ребенок позабыл, что умеет плавать.
Читатель, несомненно, поймет, почему я так подробно рассказываю об этом случае из жизни Рультабиля. Уже тогда, хотя Рультабиль и не знал, что является сыном Ларсана, одна только мысль, что Дама в черном может посчитать его вором, причиняла ему мучительную боль. Теперь же, заподозрив или, увы, убедившись, что судьба соединила его с Ларсаном кровным родством, как бесконечно велико должно было возрасти его горе! А в то время несчастная мать, вообразив, что преступные инстинкты отца возродились в сыне, быть может и порадовалась его смерти.
Ибо мальчика сочли мертвым. Были обнаружены следы поспешного бегства, ведущие к каналу, а из воды извлечен его берет.
Но что же было потом? Выбравшись из канала, он решил покинуть эти места, и, хотя его повсюду искали, Жозеф смог уйти незамеченным. Его гениальность помогла ему и здесь. Он был наслышан о детях, которые в поисках приключений убегали от своих родителей и, прячась днем в лесах и полях, попадались полиции или возвращались домой, не рискуя просить подаяния на дорогах. Наш маленький беглец спал по ночам, как все, и спокойно шел днем, ни от кого не прячась. Высушив свою одежду, он разорвал ее на части, благо дело шло к лету, и было тепло. Одевшись в эти отрепья, он принялся выпрашивать у прохожих милостыню, уверяя, что если не принесет денег, то родители прибьют его. Мальчика принимали за цыганенка, которые постоянно бродили в окрестностях. Затем поспели ягоды, Рультабиль собирал их и продавал в маленьких, сделанных из листьев корзиночках. Он мне признался, что сохранил бы об этом периоде жизни самые лучшие воспоминания, не будь ужасной, преследовавшей его мысли, что Дама в черном могла поверить несправедливому обвинению. Хитрость и природная смекалка выручали его несколько месяцев. Куда он шел? В Марсель! Это была его цель. Когда-то в учебнике географии он разглядывал виды юга и вздыхал, полагая, что никогда не увидит эти очаровательные края.
