Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось
Они разговаривали, как старые друзья, хотя познакомились лишь недавно за этим самым столиком.
Ромуальду было бы трудно объяснить, почему он искал общества этого человека. Потому ли только, что вырос без отца, которого в детстве ему очень не хватало?
– Вы, как всегда, правы, – кивнул он, принимаясь за борщ.
Ольгерт внимательно следил за каждым его движением.
– И все же, что случилось? – снова спросил он. – Ведь не без причины вы сегодня такой – скажем, слишком ершистый.
– Да в общем ничего. Плохое настроение без определенной причины. Разве что… Мать уехала в гости к какой–то знакомой по работе. Куда–то к морю. Обещала сегодня вернуться, но пока ее нет. Мелочь, конечно. Пусть поживет, ощутит красоту осени…
– У вас с матерью хорошие отношения?
– Она – единственный близкий мне человек.
– А если бы вдруг отыскался отец?
Ромуальд недобро усмехнулся.
– Где же он, этот отец? И где пропадал все эти годы?
К столику торопливо приблизилась девушка с длинными светлыми волосами, одетая в вельветовый брючный костюм.
– Здесь свободно? – она бросила шаловливый взгляд на Ромуальда, отодвинула стул и, не дожидаясь ответа, уселась.
– Дана! – воскликнул Ромуальд. – Ты как тут оказалась?
– Я тоже иногда обедаю, – засмеялась девушка. – Любовью, как уверяют старики, долго сыт не будешь.
По лицу Ольгерта пробежала легкая тень.
– Спасибо за приятную компанию, – поклонился он. – Мне пора. Обеденный перерыв тоже планируется.
Когда он ушел, Дана фыркнула.
– Ты всегда отыскиваешь оригинальных знакомых. Кто это?
– Ольгерт Лубенс, инженер. Он и в самом деле интересный человек.
– Ну, гляди, как бы он меня не отбил! И они перемигнулись.
VII
Следователь Розниекс взбежал по лестнице, перемахивая через две, а то и три ступеньки. «Хвала создателю, наделившему меня такими ходулями!» Он промчался мимо секретарши, не успев даже поздороваться, и распахнул дверь кабинета шефа.
Дым уже клубился под потолком. Это означало, что Розниекс опоздал основательно. «Жаль, что без меня они не могли начать…» Он ждал, что зазвучит осуждающий голос Кубулиса, заранее зная, что скажет прокурор. Так и вышло, слово в слово:
– Не опоздать Розниекс не в состоянии. У него всегда находятся дела поважнее наших.
– Был в морге, – соврал Валдис, деловито усаживаясь за длинный стол совещаний.
– Хорошо, что остался в живых, – выпустил очередную остроту Стабиньш. – Оттуда редко кому удается вернуться.
В морге Розниекс действительно был, но только утром. А сейчас его перехватила по дороге бабушка одного осужденного. Парень давно сидит, но бабушка прослышала, что будет амнистия. И они, медленно прогуливаясь, поговорили по душам. Нельзя же заставлять старого человека тащиться в такую даль, до самой прокуратуры.
Кубулис встал и постучал металлическим карандашиком о графин, чтобы прервать разговоры.
– Может быть, все же начнем?
Лица работников милиции и прокуратуры были миролюбивы и выражали интерес. Понятно: сегодня прокурор не станет говорить о затянутых сроках следствия и возвращенных на доследование делах, не будет упрекать инспекторов за высокий процент нераскрытых преступлений. А они, в свою очередь, не станут обижаться на то, что он отказался дать санкцию на чей–то арест. Одним словом, сегодня оперативное совещание обещало пройти без столкновений, в подлинном единодушии.
Разговоры немного приутихли, но тут же кое–где начались снова – в особенности в том углу, где вместе устроились женщины из милиции и прокуратуры. В последние годы представительниц прекрасного пола среди следственных работников становилось все больше. «И отсюда они тоже скоро нас вытеснят», – подумал Розниекс.
– Товарищи, товарищи! – Кубулис осуждающе потряс головой, не переставая стучать карандашом, – Вопрос сегодня один: нераскрытое тяжкое преступление у железнодорожной станции. Послушаем, чем порадует нас технический эксперт майор Ваболе.
Валдис мысленно поблагодарил шефа за то, что тот не начал с его отчета, хотя по заведенному порядку полагалось сделать именно так. В голове у следователя все еще царил хаос. Он никак не мог разложить факты по полочкам, чтобы прийти к каким–либо выводам. Может быть, сообщение майора поможет?…
Майор Ваболе тяжело поднялся, почесал седой висок, надел очки, нервно перебрал свои бумажки.
__ Значит, так… – неопределенно произнес он. И после краткой паузы продолжил: – Заключение будет таким… М–м… Полагаю, что женщину сбила грузовая автомашина грузоподъемностью не менее трех тонн. Об этом свидетельствует высота и ширина переднего бампера автомашины. – Сейчас майор напоминал школьника, застигнутого врасплох вызовом к доске.
Начальник отдела внутренних дел подполковник милиции Лиепниекс счел нужным остановиться на этом вопросе подробнее.
– Как вы это установили?
– Это было нетрудно, – ответил майор и снова почесал висок. – На теле потерпевшей и на ее одежде остались следы удара. И кроме того… – майор пробурчал что–то себе под нос, порылся в бумажках и поднес одну из них к глазам. – Тут математический расчет: учитывая массу машины, силу удара, вес погибшей и траекторию ее полета, можно считать, что скорость автомашины в момент столкновения была не менее шестидесяти километров в час. Следы торможения не обнаружены.
«Математический расчет, шестьдесят километров в час». Розниекс ухватился за эти слова. Он вспомнил переезд. Действительно, чтобы сделать расчет на месте происшествия, им не хватало исходных данных. Он вынул блокнот, перелистал. Чего только там не было! Несколько пикантных выписок из неумело составленных протоколов, афоризм собственного производства, где–то услышанное понравившееся изречение. У Розниекса была привычка записывать все, что только понравится, даже анекдоты. Дальше шли кое–какие сведения, необходимые для следствия. Вот отмечено время, когда поезд подошел к станции и автоматически закрылся переезд; когда проследовал мимо товарняк; когда переезд вновь открылся…
Сейчас следователь слушал особенно внимательно, стараясь не пропустить ни слова.
– На ногах потерпевшей мы обнаружили отпечатки шин, – бесстрастно докладывал майор. – На одежде оказались чешуйки белой краски. На дороге – потеки масла. Судя по каталогам, в белое выкрашена передняя часть пятитонных ЗИЛ–130. Кабина и кузов – зеленые или синие. Отпечатки протекторов и масло тоже характерны для машин этого типа.
«Пятитонный ЗИЛ–130 на скорости не меньше шестидесяти километров», – отметил Розниекс. Теперь исходных данных было достаточно для вычислений.
