Пьер Вери - Завещание Базиля Крукса
— И вы не слышали никакого подозрительного шума?
— Нет, решительно ничего.
— По моему, — вмешался Каучо, — история с усыплением команды отлично может объясниться ошибкой со стороны старика Рамона. Со времен дона Карло на яхте осталось множество медицинских средств, и повар мог просто по ошибке подсыпать в еду какого-либо порошка вместо соли.
— И, конечно, капитан, — прибавил Пигот самым естественным тоном, — вы не покидали яхты в течение ночи?
Ко всеобщему изумлению, капитан смутился, и запнувшись, сказал:
— К чему бы я стал ее покидать?
— Боже мой, у человека может быть тысяча причин к тому, чтобы спуститься ночью на берег. Я не спрашиваю вас о причинах, а только о самом факте.
— Я предпочел бы, чтобы этот вопрос не был задан. Но раз он поставлен, я отвечу без обиняков. Сегодня ночью, между полуночью и двумя часами, меня не было на «Альдебаране». Я находился в Сантандере.
— Я знал это, капитан. Не думайте, что я шпионил за вами. Только благодаря чистой случайности я видел, как вы пересекали Королевскую улицу... Теперь мне приходится спросить вас, где именно вы были сегодня ночью?
— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос.
— Это меня совсем не устраивает, капитан.
Инспектор говорил прежним дружелюбным тоном, но Лаура вздрогнула при мысли о том, что могло скрываться под этим напускным добродушием. Родериго посмотрел на инспектора и прибавил:
— Решительно ничего не могу сказать!
— Тогда оставим этот разговор...
С этими словами Пигот прыгнул в лодку.
— Слушайте, Родериго, — вмешался Нунец. — Мы с Пиготом делаем все возможное, чтобы разъяснить запутанное и крайне неприятное для вас положение. Не осложняйте нам работы...
— Спасибо, друг мой, за ваши хлопоты. Я понимаю, что мне грозит гаррота, хотя я и не виновен, но, умоляю вас, не вынуждайте меня отвечать на этот вопрос...
Лодка, в которой находились доктор, инспектор и Лаура, отчалила от борта «Альдебарана».
ГЛАВА 11.
Игрок в шахматы.
В этот вечер, Нунец, вопреки привычке, не отправился в клуб. Проглотив наскоро обед, он надел непромокаемый плащ, кликнул своего верного друга, собаку Неро, и пошел на берег. Смеркалось, но силуэт «Альдебарана» был еще настолько отчетливо виден, что можно было разглядеть, как на палуба, какой-то матрос стирал белье. На мгновенье показался старый Рамон. Внезапно он исчез, как бы провалился сквозь землю.
«В это время, — думал Нунец. — Родериго должен обедать, как всегда в полном одиночестве». Нунец погладил собаку и произнес сквозь зубы:
— Да, дружище, ужасно запутанное дело.
Собака залаяла, как бы в знак согласия.
На набережной показался Каучо. Мужчины молча пожали друг другу руки. Они стояли почти против кафе «Андалузия», славившегося хорошим вином. Кафе было полно. Со всех сторон доносились оживленные разговоры.
— Не зайдем ли и мы, Нунец? Нам нужно немного рассеяться после утренних событий.
— Что ж, пожалуй!
Если бы Нунец и Каучо были менее заняты своими думами, они сразу заметили бы сидевшего в углу небольшого роста старичка, который явно за ними наблюдал. Но они прямо прошли к свободному столику. На пути доктора окликнул один из посетителей, которого ром привел в очень благодушное настроение.
— Какими судьбами, доктор. Вот не ожидал видеть вас здесь!
— Что делать, — ответил доктор, узнавая одного из своих пациентов. — Как-то холодно стало, и мы решили завернуть сюда.
Каучо предложил Нунецу сыграть парию в шахматы, но лакей с отчаянным видом замахал руками. Он только что отдал последнюю шахматную доску никому неизвестному старичку.
На своем угловом столике старик расставил фигуры. Кончив, он откашлялся, выпил глоток рома, крякнул и двинул вперед белую пешку. Затем, не ожидая, чтобы к нему подошел какой-либо партнер, сделал ответный ход черными.
— Странный игрок, — прошептал Нунец. — Неужели он будет играть сам с собой?
Старичок, как ни в чем не бывало, поочередно передвигал белые в черные фигуры, напевая про себя какую-то песенку.
— Кто это? — спросил Нунец у Каучо.
— Понятая не имею. Какой-то иностранец, француз, если судить по покрою платья и шляпе.
Как бы угадывая, о чем идет речь, старичок запел громче — первые слова старинной провансальской песни.
Это был низкого роста худой человек с очень узкой, но удлиненной кверху головой. На вид ему, было лет шестьдесят. Бросались в глаза жидкие усы наподобие двух запятых, большие мешки под глазами, непропорционально большой рот и почти полное отсутствие подбородка. Глаза старичка выражали недюжинный, ум.
Его игра была очень странная. Он не разыгрывал партии, а то и дело ставил фигуры в безвыходное положение и искал способы, как бы их вызволить.
— Как глупо, — заворчал Каучо, — мы лишены возможности сыграть партию, потому что этому дураку угодно заниматься глупостями!..
Старичок временами почесывал себе нос и подносил к губам рюмку с ромом. Внезапным жестом он опрокинул все фигуры. Этого не стерпел Неро и, заворчав, подошел к беспокойному незнакомцу.
— Неро, сюда!
Собака послушалась не сразу, и Нунец поднялся.
— Прошу извинить меня, сударь!
— Не за что, сударь!
Осторожно погладив собаку по голове, старичок сказал:
— Неро! Какое красивое имя!
Поднявшись, он подал шахматную доску доктору Каучо, который немедленно начал расставлять на ней фигуры.
— Позвольте представиться, — продолжал старичок со старомодным поклоном. — Мосье Транкиль.
— Моя фамилия — Нунец. Я начальник здешней полиции. А это мой друг, доктор Каучо.
Предвкушая удовольствие игры, доктор рассеянно поклонился и двинул вперед пешку.
— Отвечайте, Нунец!
— Так значит, вы француз? — спросил Нунец, также передвинув пешку.
Незнакомец молча кивнул головой.
— И с каких пор вы изволите пребывать в наших краях?
— С начала недели, сударь.
Он вынул из кармана примитивный портсигар, служивший некогда коробкой для конфет против кашля, и стал рассказывать:
— У меня двухнедельный отпуск, я служу архивариусом в Периге. Мне давно хотелось познакомиться с Испанией, и в этом году я оказался в состоянии доставить себе это удовольствие. Завтра я собираюсь отправиться дальше, в Астурию.
Тем временем шахматная партия продолжалась. Нунец довольно смело двинул вперед пешку, затем другую.
— Играйте внимательно! — воскликнул Каучо. — Или я тотчас же разобью вас!
— Да, да, — заметил Транкиль, который в это время стал подниматься, чтобы покинуть кафе, — вам не следовало трогать этого офицера.
