Гилберт Честертон - Исчезновение принца. Комната № 13
– Послушайте, друзья, – громко произнес Фишер. – Давайте отвлечемся на минуту и постреляем в кое-что другое. Нет, не в бегемота, я нашел тут другого необычного зверя. У этого зверя три ноги и один глаз, и раскрашен он во все цвета радуги.
– Что за ерунду вы несете?! – воскликнул Берк.
– Пойдемте, сами увидите, – весело ответил Фишер.
Люди, подобные собравшимся на лужайке, редко отказываются от чего-то абсурдного, поскольку им всегда не хватает новизны. Зайдя в оружейную комнату, они с серьезным видом снова вооружились и вереницей пошли за проводником. Лишь сэр Говард задержался на секунду, чтобы очередной раз в восторге показать на знаменитую золоченую беседку, на крыше которой все еще восседал подбитый золотой петух. Вечер уже был на исходе, когда они добрались до отдаленной лужайки у тополей и согласились на новую бессмысленную затею – пострелять в старую мишень.
Последние блики света погасли на лужайке, и тополя на фоне заката стали казаться огромными султанами на пурпурном катафалке, когда праздная компания, обогнув мишень, наконец заняла позицию для стрельбы. Сэр Говард снова игриво хлопнул по плечу хозяина, предлагая ему сделать первый выстрел. Мистер Дженкинс поднял ружье еще более неуклюже, чем ожидали его насмешливые друзья.
И в ту же секунду, словно ниоткуда, раздался страшный крик. Звук этот был настолько неестественным и до того не соответствовал обстановке, что его можно было принять за крик какого-то неведомого существа, которое кружило над ними в воздухе или пряталось неподалеку в темном лесу. Но Фишер понял, что вопль этот исторгли побледневшие уста Джефферсона Дженкинса из Монреаля, и никто, увидев в тот миг лицо Джефферсона Дженкинса, не назвал бы его неприметным. Тут же поляна огласилась потоком гортанных, но добродушных ругательств со стороны майора Берка, когда он и остальные двое мужчин увидели, что было перед ними. Мишень, выступающая над черной травой, напоминала темную фигуру усмехающегося гоблина, и она улыбалась в самом прямом смысле. У нее были два глаза, светящиеся, как звездочки, такими же яркими точками были обозначены вздернутые открытые ноздри и уголки широкого рта. Несколько белых точек над глазами изображали седые брови, и одна из них почти вертикально шла вверх. Это был прекрасный шарж, выполненный яркими штрихами и точками, и Марч узнал это лицо. Оно холодно светилось в темнеющей траве, точно какое-то подводное чудище вылезло из морских глубин в сумеречный сад, только на шее его сидела голова мертвеца.
– Обычная светящаяся краска, – прокомментировал Берк. – Это старина Фишер так развлекается со своим любимым фосфором.
– Да это никак Пагги имелся в виду? – заметил сэр Говард. – А ничего, похоже получилось.
Все, кроме Дженкинса, рассмеялись. Когда смех умолк, он издал звук, какой, вероятно, издал бы зверь, если бы попробовал засмеяться, а Хорн Фишер быстро подошел к нему и сказал:
– Мистер Дженкинс, мне нужно немедленно поговорить с вами наедине.
Вскоре после жутковатой, почти гротескной сцены, которая разделила небольшую компанию в саду, Марч встретился со своим новым другом Фишером на условленном месте у маленькой речушки на склоне под нависшей скалой.
– Разумеется, я специально пошел на эту уловку – разрисовать фосфором мишень, – с мрачным видом пояснил Фишер. – Но был лишь один способ заставить Дженкинса выдать себя – его нужно было неожиданно испугать. Когда он увидел на мишени, с которой тренировался, лицо застреленного им человека, да еще горящее потусторонним светом, он не сдержался. Чего я, собственно говоря, и ждал.
– Боюсь, что даже сейчас я не совсем понимаю, – признался Марч, – что именно он сделал и почему.
– А должны бы, – невесело улыбнувшись, ответил Фишер. – Ведь это вы натолкнули меня на правильное решение. Да-да, вы. И сделали это весьма толково. Вы сказали, что человек не станет запасаться бутербродами перед обедом в богатом доме, и были совершенно правы. Из этого следовало, что, хоть он и направлялся туда, обедать там он не собирался. Ну, или думал, что обедать ему там, скорее всего, не придется. Мне сразу стало понятно: он подозревал, что визит его будет неприятным, или прием окажется сомнительным, или же он сам откажется от гостеприимства. А потом мне вдруг пришло в голову, что раз Тернбулл в прошлом был грозой определенных сомнительных личностей, может быть, и сейчас он ехал туда для того, чтобы кого-то обличить. Подозрение сразу же пало на хозяина – Дженкинса. Я не сомневаюсь, что Дженкинс был тем самым «нежелательным иностранцем», которого Тернбулл обвинял в другом убийстве. Но, как видите, у этого господина в запасе был еще один патрон.
– Но вы же говорили, что убийца – очень хороший стрелок, – возразил Марч.
– Дженкинс – хороший стрелок, – сказал Фишер. – Настолько хороший, что смог выдать себя за мазилу. Хотите знать, что еще, после вашей подсказки, указало мне на Дженкинса? Рассказ моего двоюродного брата о том, какой он никудышный стрелок. Одним выстрелом он сбил кокарду со шляпы, другим попал во флюгер. Человек должен быть превосходным стрелком, чтобы стрелять настолько плохо. Только настоящий снайпер может сбить кокарду, а не саму шляпу, а то и голову. Если бы выпущенные им пули действительно летели произвольно, шансы тысяча к одному, что они не попали бы в такие неожиданные и необычные предметы. Они были специально выбраны, и именно потому, что они настолько неожиданны и необычны. Такие казусные случаи превращаются в анекдоты, которые потом рассказывают в обществе. Он не снимал подбитый флюгер с беседки, чтобы увековечить эту сказку, сам же притаился в ожидании со своим смертоносным ружьем, надежно защищенный фальшивой репутацией худшего стрелка в мире.
Однако это еще не все. Вспомните саму беседку. Я имею в виду ее внешний вид. Все то, из-за чего над Дженкинсом подтрунивают: позолота, кричащие цвета, вся эта пошлость, которая нужна для того, чтобы внушить всем, что он – не более чем выскочка. Но дело в том, что выскочки обычно так себя не ведут. Господь свидетель – в обществе нет числа выскочкам, и повадки их хорошо известны. И вот как раз так выскочка не стал бы себя вести ни за что на свете. Как правило, такой человек стремится как можно раньше разузнать, что правильно, а что нет, что можно, а чего нельзя, и первым делом полностью вверяет себя в руки всяческих оформителей и знатоков искусства, которые все делают за него. Вряд ли в мире найдется еще хоть один миллионер, который отважился бы изобразить на своем кресле такую золоченую монограмму, как ту, в ружейной комнате. И еще, обратите внимание на саму фамилию. Такие фамилии, как Томпкинс, Дженкинс или Джинкс, звучат смешно, но не пóшло. Я имею в виду, сами по себе они вульгарны, но не обычны. Если хотите, обыкновенны, но не обычны. Такие фамилии и выбирают, чтобы казаться незаметным, обычным человеком, но на самом деле они очень необычны. Среди ваших знакомых много Томпкинсов? Такая фамилия встречается намного реже, чем, скажем, Талбот. С одеждой у нашего парвеню примерно та же история. Дженкинс одевается, как какой-нибудь карикатурный персонаж из «Панча»[4]. Но это потому, что он и есть карикатурный персонаж. Я хочу сказать, что это вымышленный образ. Он – сказочное животное. Он не существует.