Джон Карр - Дело о непрерывных самоубийствах
— Я увидел хаггис первый раз в жизни, но мне он понравился: очень аппетитно выглядит. А вот то чудо из рубленого мяса здесь называют жарким по-ульстерски. Жаркое по-ульстерски…
— Будьте добры, мистер Сван, выслушать меня. Это доктор Кемпбелл из Хайгетского университета, и мы оба можем заверить вас, что…
Сван снова остановился, огляделся вокруг, будто желая убедиться, что их никто не подслушивает, и торопливо заговорил тихим серьезным голосом:
— Послушайте, мисс Кемпбелл. Я человек понятливый, знаю, как оно в жизни бывает, и очень прошу прощения, что завел речь об этом.
— Но…
— Это все ерунда, что я не мог уснуть. Как только вы погасили свет, я сразу заснул и больше уж ни словечка не слышал. Забудьте об этом.
— Это, пожалуй, действительно самое разумное, — кивнул Алан.
— Алан Кемпбелл, как вы смеете…
Чтобы успокоить их, Сван показал вперед. У конторы стояла удобная пятиместная синяя машина, а к ней прислонился шофер в кепке и гетрах.
— Карета подана, — сказал Сван. — Путеводитель у меня есть. Пошли — все будет как надо.
4
Машина мчалась по длинному прямому участку дороги между покрытыми лесом горами, а потом по берегу глубокого озера.
Шофер понравился им сразу: это был коренастый краснолицый разговорчивый мужчина с удивительно синими глазами и неистощимым запасом юмора. Сван сидел рядом с ним, а Алан и Кетрин устроились на заднем сиденье. Сван с восторгом прислушивался к произношению шофера, и в конце концов стал подражать ему.
Показав на сбегавшую по горному склону узкую полоску воды, шофер сказал: «ручей». Сван ухватился за это слово, и теперь вода во всех ее формах, даже если это был горный поток, который мог бы унести и дом, была ручьем. Сван показывал всем на нее и произносил «р-ручей» с «р», напоминавшим хрип умирающего или невероятно долгое полоскание горла.
Алан чувствовал себя при этом крайне неловко, хотя шофер не обращал никакого внимания на Свана. «Тем, кто верит в суровость и немногословность шотландцев, надо послушать этого человека», — подумал Алан. Заставить шофера умолкнуть было невозможно, он подробно комментировал все места, мимо которых они проезжали, и его пояснения, как выяснил позже Сван с помощью путеводителя, были необыкновенно точны.
Шофер рассказал им, что обычно именно он водит катафалк, и начал развлекать их описанием пышных похорон, в которых на его долю выпала честь везти труп. Сван воспользовался случаем:
— А это не вы, случайно, вели катафалк на похоронах, — так, с неделю назад?
Слева от них, как старинное, ослепительно сверкающее зеркало, лежал среди холмов Лох Экк. На его поверхности не было ни рябинки. Вверху, на поросших хвойным лесом горных склонах, все было неподвижно, вплоть до голых скал на горизонте. Стояла глубокая тишина, у человека перехватывало дыхание от этого одиночества, за которым чувствовалось что-то первобытное, будто эти горы и сейчас еще скрывали обтянутые войлоком щиты.
Шофер молчал так долго, не отрывая больших красных рук от руля, что они решили, будто он не расслышал или не понял вопроса. Потом он заговорил.
— Это мог быть только старый Кемпбелл из Шайра.
— Ну да, — очень серьезно сказал Сван. Это «ну да» было таким выразительным, что Алан и сам невольно чуть не повторил его.
— Я думаю — вы и сами Кемпбеллы, верно?
— Эти двое — да, — сказал Сван, кивая на заднее сиденье. — А я из Мак-Пуфферов, тех, которых иногда называют Мак-Квинами.
Шофер смерил его колючим взглядом, но Сван был совершенно серьезен.
— Я и вчера отвез одного, — неохотно сказал шофер. — Колин Кемпбелл, настоящий шотландец, как я, хоть и говорит, как англичанин.
Он нахмурился.
— Таких нелепостей вы в жизни не слыхали! Безбожник, и самому не стыдно признаваться в этом! А на меня наговорил все, что на язык пришло, — окончательно вскипел шофер, — когда я случайно сказал, что Шайра — все-таки очень загадочное место. А ведь оно так и есть.
Шорох колес — и снова наступила тишина.
— А в чем же дело с Шайра? Привидения?
Шофер угрюмо хлопнул по рулю, будто прикладывая печать.
— Что привидения, этого я не говорю. Не знаю я в чем там дело, но только место это темное, уж точно.
Сван присвистнул сквозь зубы и взял путеводитель. Пока машина, покачиваясь на ухабах, мчалась вперед в золотистых лучах вечернего солнца, Сван нашел главу, посвященную Инверари, и начал громко читать: «Прежде чем главная дорога приведет вас к городу, вы увидите слева замок Шайра. С точки зрения архитектуры он не представляет особого интереса. Здание построено в конце шестнадцатого века, но отдельные его части пристроены позже. Замок можно узнать по возвышающейся в юго-восточном углу круглой башне с конусообразной, покрытой шифером крышей. Эта башня высотой шестьдесят футов является якобы первой частью планировавшегося огромного здания, от постройки которого, однако, отказались. Согласно устным преданиям, в 1692 году, том самом, в феврале которого произошла резня в Гленко…»
Сван прервал чтение.
— Подождите-ка! — сказал он, потирая подбородок. — Я уже слышал об этой резне в Гленко. Помню, когда ходил в школу в Детройте… Черт побери, что с ним? Эй!
Шофер, к которому вернулось хорошее настроение, раскачивался за баранкой, беззвучно смеясь, так, что слезы выступили у него на глазах.
— Что случилось, старина? — спросил Сван. — В чем дело?
— Я знал, что вы американец! — проговорил, задыхаясь от смеха, шофер. — И не спорьте! А вы уже слыхали о моем дядюшке Энгусе Банке — том, что никогда никому не давал денег?
Сван стукнул себя кулаком по лбу.
— Не поняли? Или чувства юмора нет? Он был Б-а-н-к.
— Как ни странно, — ответил Сван, — шутку я понял. И я не американец — я канадец, хотя и учился в Детройте, но если мне сегодня попадется еще один племянник дяди Энгуса, я его убью. Уж об этом я не позабуду. И, пожалуйста, перестаньте хихикать, будьте серьезнее, вы же шотландец.
— Резня в Гленко. Когда-то в школе мы ставили пьесу об этом. Кто-то кого-то вырезал. Не помню уж только: то ли Мак-Дональды Кемпбеллов, то ли Кемпбеллы Мак-Дональдов.
— Естественно, Кемпбеллы Мак-Дональдов, — сказала Кетрин. — Надеюсь, сейчас это уже никого не задевает?
Шофер вытер глаза и, улыбаясь, заверил Кетрин, что ни чуточки. Сван продолжал:
— «Согласно устным преданиям, в 1692 году, том самом, в феврале которого произошла резня в Гленко, Ян Кемпбелл, сражавшийся в рядах Кемпбеллов или Глейнлайонов, терзаемый угрызениями совести, совершил самоубийство, выбросившись из верхнего окна башни и расплескав свой мозг по каменным плитам двора».
