Нацуки Сизуко - Третья дама
«Теперь мы могли бы расстаться — расстаться, так и не увидев друг друга в лицо» — такие слова сказала ему на прощание Фумико. И Дайго вынужден был признать, что она, возможно, права. И всё же где-то в глубине души его сжигало желание хорошенько разглядеть её лицо и фигуру. Ему определённо хотелось увидеть её снова.
Но в тот день он так и не встретил её. Ему пришло в голову, что он, возможно, разыскал бы её, если бы обзвонил все отели в Париже. Но в тот вечер ему предстоял обратный рейс в Японию, и на розыски не оставалось времени. К тому же он не был уверен, что она назвала ему своё настоящее имя. Все последующие недели это подозрение только росло.
После возвращения в Японию Дайго вспоминал встречу с Фумико время от времени, как некую романтическую историю, о которых обычно пишут в столь любимых им стихах. Да, Фумико нередко посещала его мысли. И с каждым разом этот случай представлялся ему всё более живо и отчётливо. Однако он по-прежнему не мог прийти к какому-то более или менее чёткому решению относительно того, что делать с этим дальше.
Сегодня, гоня машину по свободной трассе, он наконец решил, что ничего не может предпринять в отношении Фумико. Что же касается другого дела, то он пришёл к такому выводу — если он до сих пор молчал и не хотел ссориться со своим коллегой, профессором Йосими, если видел, что происходит, и притворялся, что не видит, то в таком случае он вряд ли теперь сможет найти выход из этого двусмысленного положения. Вот если бы продержаться ещё лет семь-восемь до пенсионного возраста, тогда можно было бы уйти на покой и подыскать себе где-нибудь местечко консультанта. Впрочем, многие коллеги Дайго порядком натерпелись от высокомерия и самоуправства Йосими, и Дайго надеялся, что они примут его сторону, поддержат его в борьбе с недобросовестной пищевой компанией. Но похоже, Йосими удалось предотвратить все попытки вывести его преступные деяния на чистую воду.
«А пока мне придётся заставить себя сохранять спокойствие и благоразумие», — подумал Дайго. Он представил себе улыбающиеся лица жены и дочек за сегодняшним ужином из тушёных креветок. Эта счастливая домашняя сцена наполнила его душу теплом и ощущением уюта.
Он уже подъезжал к университету, когда сообразил, что у него есть ещё полчаса до начала занятий, тогда-то он и решил наведаться в университетскую больницу. Именно здесь, в детском отделении, нынешним летом у одного за другим у троих детишек был обнаружен рак печени. Все они прибыли из района города «S», что в префектуре Фукуока, и все были из рабочих и крестьянских семей. За шестимесячный период с марта по август примерно двадцати ребятишкам из окрестностей города «S» был поставлен диагноз — рак печени или какое-то неизвестное заболевание. По меньшей мере у восьмерых детей диагноз рака подтвердился полностью. В сентябре число подобных диагнозов сократилось, однако больные продолжали поступать в стационар.
Возраст заболевших детей колебался между четырьмя и десятью годами, все они были направлены в университетскую больницу или в государственную больницу города «S». К настоящему моменту четверо юных пациентов умерли. Нескольким детям сделали операцию, и теперь они находились на излечении, но из-за побочных эффектов противораковой терапии, а также из-за тяжких поражений печени им предстояло пробыть в больнице ещё очень и очень долго. Три наиболее серьёзных случая находились под наблюдением врачей медицинского центра университета «J», и начиная с августа Дайго время от времени наведывался к этим больным. Уже тогда, в августе, лечащие врачи заподозрили, что источником страшного недуга стали какие-то конфеты под названием «Попико». Все пострадавшие дети так или иначе употребляли в пищу эти конфеты, в состав которых входили арахисовая масса и картофельный крахмал. Компания — производитель конфет имела главный офис в Фукуоке, но завод с поточными линиями по выпуску сладостей находился в городе «8». После проведённого посильного расследования вспышки заболеваемости прекратились.
Центр здравоохранения и гигиены при префектуре обратился с запросом в университет «J», с тем чтобы там подвергли лабораторному анализу состав злополучных конфет. Профессор Йосими как ответственное лицо поначалу вместе с Дайго ходил навещать маленьких пациентов. Впрочем, с тех пор Йосими больше ни разу не удосужился заглянуть к больным детям. Зато Дайго по пути в лабораторию и обратно всякий раз чувствовал, как ноги буквально сами несут его в детское отделение.
Было около десяти. В коридоре детского отделения ещё гремели тележки с завтраком, между ними деловито носились сёстры и сиделки. Дайго сразу же ощутил какой-то горестный дух, словно тяжкой пеленой повисший в обычно хлопотливой утренней атмосфере больницы. Тяжесть эта, казалось, усиливалась по мере того, как Дайго приближался к палатам, где наблюдались несчастные жертвы рака. Обычно в коридоре топтались родственники больных детишек, но сегодня там не было ни души. Наконец появилась медсестра — голова опущена, плечи ссутулены.
— Что случилось? — спросил Дайго, тронув её за плечо.
— Ах, профессор Дайго! Сегодня утром почти на рассвете умер Тацуо, — только и смогла выговорить молоденькая сестра и тут же заспешила прочь по коридору, стараясь не разрыдаться.
В груди у Дайго защемило.
Тацуо был сыном владельца небольшого частного гаража из города «S». Мальчик учился во втором классе, тянулся к знаниям и несказанно радовался своим иллюстрированным книжкам о дикой природе. Когда Дайго навещал его, мальчик просил проверить, насколько хорошо он запомнил только что выученные названия растений. Правда, в последнее время он почему-то перестал вспоминать о растениях и теперь всё чаще смотрел в окно на вечернее небо и расспрашивал только о звёздах. По-видимому, храбрая душа юного Тацуо готовилась покинуть землю и вернуться на небеса.
Первое, что заметил Дайго, войдя в палату, — это пустая кровать Тацуо. Кто-то положил на свежие, накрахмаленные простыни тюльпан с жёлто-белыми лепестками. На соседней кровати маленькая Юмико отчаянно мотала головой из стороны в сторону и плакала навзрыд. Сквозь рыдания с трудом можно было разобрать: «Больно! Больно!..» Дайго обратил внимание, что личико шестилетней девочки ещё больше усохло и сморщилось с тех пор, как он видел её около двух недель назад. Теперь оно стало величиной не больше сжатого кулака. Даже стороннему наблюдателю было ясно, что тёмное крыло смерти уже распростёрлось над её немощной плотью. Мама девочки сосредоточенно массировала ей животик, пытаясь хоть как-то облегчить боль.
Отец Юмико работал в автобусном парке города «S», мать же часто брала дочку с собой в близлежащий магазин, где сумела пристроиться на полставки. Только так их семья из четырёх человек — у Юмико был старший брат — могла хоть как-то свести концы с концами.
