Петер Аддамс - Детектив перед сном
— Конечно, нет, — лаконично ответил Чэд.
— Я рад, что ты такого же мнения. Это не нормально, не может быть нормальным. За всем этим кроется какая-то тайна, такая же страшная, как темная камера для пыток, могу тебя заверить в этом хоть сейчас, — он глубокомысленно помолчал, а потом добавил без видимой связи: — Таковы уж традиции в Крайстчерче. Вспомни хотя бы о двухстах двадцати семи сожженных ведьмах.
Чэд поднял глаза.
— Не думаю, чтоб яд в сливках и вот эти фигурки, — он поставил фарфорового ангелочка на стол и приставил к нему головку, — имеют что-либо общее с нечистой силой.
— Я тоже не думаю, — согласился Джордж. — Человек не зол по природе, злым его делает общество, в котором он живет. Это старая истина. К этому еще можно добавить, что человек от природы и не добр. Здесь тоже решающую роль играет общество. И если ты видишь, что в условиях, которые никак нельзя назвать подходящими, в людях вдруг вспыхивает необъяснимая любовь к ближнему, значит, нужно быть начеку. Первое подозрение возникло во мне сразу после смерти миссис Шекли. Ты, наверное, уже слышал, что она была необычной личностью. Одни считали ее злобной, другие — капризной, но добросердечной женщиной. Тем не менее все, и в особенности самые уважаемые граждане Крайстчерча, были по отношению к ней так предупредительны, словно она — супруга архиепископа Кентерберийского. И вот однажды ее нашли в постели с посиневшим лицом. Всякие ходили слухи, но потом ее все-таки похоронили. И что ты думаешь? Положение в Крайстчерче нормализовалось за одну ночь. Бредбери перестал отпускать товары в кредит, на подрядчика Фенвика посыпались жалобы — он стал вдруг затягивать ремонт квартир, люди стали обвинять друг друга в злонамеренной клевете, — короче говоря, этой проклятой райской гармонии в Крайстчерче неожиданно пришел конец. Словно тяжкий груз свалился с моих плеч, я понял, что заживу теперь нормальной жизнью. Так продолжалось около трех недель.
— Около трех недель? А потом?
Лицо Джорджа помрачнело. Горькие морщины появились на его лбу.
— Потом? Потом все опять пошло по-старому. Фенвик снова перестал быть бессовестным дельцом, пастор Стерджен — ограниченной самодовольной обезьяной, а Бредбери — торговцем, который в первую очередь печется о собственной выгоде. Все они снова превратились в благодушных людей, всегда готовых прийти на помощь, а мне снова стало нечего делать. На Крайстчерч вновь легла печать неестественной добродетели.
— Отдай это сегодня же на исследование, — постучал Чэд пальцем по молочнику с отравленными сливками, — я думаю, что кошмарная для тебя гармония во второй раз переживает свой кризис, и на этот раз мы с тобой уже позаботимся, чтобы она убралась ко всем чертям.
Джордж понюхал сливки.
— Меня больше беспокоят обезглавленные ангелочки.
— Не понимаю, — Чэд выпрямился на стуле. — Их головки снова можно поставить на место, а вот если бы я сделал несколько глотков этого чаю, то отправился бы к праотцам.
— Послушай, а ты не мог бы мне помочь? — в голове Джорджа родилась идея. — Свяжись с адвокатом Хаббардом, он управляющий Касл-Хоума и душеприказчик покойной миссис Шекли. Посети его под каким-нибудь предлогом и посмотри, что он из себя представляет. Может, он познакомит тебя с кое-какими фактами, касающимися миссис Шекли.
— Вообще, адвокаты не любят распространяться насчет своих клиентов, — с сомнением заметил Чэд. — Из них каждое слово нужно вытягивать. Или Хаббард исключение?
— У него есть слабость — красивые женщины. Значит, кое-что человеческое и ему не чуждо. Попытку, во всяком случае, сделать не мешает.
— Я не совсем еще разобрался во всем этом, — Чэд находился в нерешительности. — Из твоих слов явствует, что в Крайстчерче под маской благочестивой любви к ближнему происходят такие вещи, в которых наверняка замешана преисподняя. Ну, а так как преисподняя без чертей не бывает, нам остается узнать, кто этот черт. Может быть, сам Хаббард? А может, миссис Порджес?
— Если в этом замешана миссис Порджес, то лучшего наблюдательного пункта, чем у тебя, и желать не надо. Ведь она наверняка сделает еще попытку спровадить тебя на тот свет…
— Благодарю покорно, — ядовито ответил Чэд. — Мне всего тридцать семь, я хочу еще пожить и вовсе не собираюсь потакать желаниям этой дамы. — Он поднялся, собираясь идти, но у двери обернулся. — Помнишь артиллерийский обстрел в Тобруке?
— Еще бы! Конечно, помню!
— Так вот! Я вспоминаю ту воронку, в которой мы сидели, согнувшись в три погибели, и она по сравнению с Касл-Хоумом кажется мне довольно надежным местечком. Там я хоть знал, с какой стороны мне грозит опасность и когда она приблизительно кончится, а здесь… — Он посмотрел в окно на тихий, освещенный лучами солнца, сад. — Здесь мной владеет такое чувство, будто я должен опасаться каждой пчелы, которая с жужжанием пролетает мимо.
4
Чэд не спешил возвращаться в Касл-Хоум. Он медленно прошел по узким переулкам, по неровной, с выбоинами улице, тянувшейся вдоль Оук-ривер, вышел на шоссе, вдоль которого стояли одиночные виллы, и лишь затем повернул к дому. Совершенно неожиданно перед ним выросла каменная стена, он поднял глаза и в нескольких десятках метров от себя увидел часовню. Он вышел к крайстчерчскому кладбищу.
Скорее машинально, чем с какой-то определенной целью, Чэд открыл калитку. Неподалеку от часовни стояли пятеро мужчин. Одетые в черные костюмы, они со скучающим видом смотрели куда-то перед собой. Чэд обратился к одному из них с вопросом, не знает ли он, где похоронена миссис Шекли. Мужчина объяснил, и Чэд, пройдя меж рядами могил, вскоре очутился в южной части кладбища.
Семейный склеп Шекли — дешевая миниатюрная копия греческого храма с двумя колоннами — был построен лишь в 1940 году и находился в той части кладбища, где не было больше никаких могил и которая скорее напоминала парк. Не далее чем в ста метрах виднелась черепичная крыша Касл-Хоума.
Вход в склеп закрывала ржавая решетчатая дверь. Чэд уже собрался было повернуться и уйти, но толкнул дверь, не ожидая, что она отворится. Однако дверь отворилась. Бросая взгляд на замок и петли двери, Чэд увидел, что их недавно смазывали. Полный любопытства, он спустился вниз. Маленькая сводчатая дверь в глубине склепа была заперта. Чэд предположил, что эта дверь ведет в другое помещение, вероятно, находящееся под склепом. Он в задумчивости отправился обратно, к выходу с кладбища.
Пятеро одетых в черное мужчин, стоявших ранее неподалеку от часовни, уже исчезли. Из отдаленного конца кладбища доносились звуки церковных песнопений. Потом в конце аллеи появились люди, одетые в траур. Они спешили покинуть кладбище по возможности быстрее, так как все небо заволокли дождевые тучи и было видно, что с минуты на минуту хлынет проливной дождь. Плотной толпой они шли к выходу, где их ждали несколько экипажей и три автомашины.
