Дэвид Маркум - Записки Шерлока Холмса (сборник)
– Я пытался наставить Гиддри, что действовать надо с умом, – с горечью вспоминал теперь Джейми. – Сбывать фальшивки нужно далеко от дома, не оставляя следов, которые привели бы ко мне или в типографию. Если он все сделает правильно, то схема будет работать к нашей обоюдной выгоде. Я попытался припомнить то, чему научился на примере системы профессора Мориарти, пока она еще работала, и поделиться своими знаниями с Гиддри. Однако он не воспользовался отточенным планом и сорил фальшивками направо и налево.
Впрочем, несмотря на всю беспечность партнера Джейми, схема работала без сбоев. В какой-то момент Гиддри притащил клише для сертификатов на акции, и Морган, сдавшись, напечатал и их тоже. Гиддри утверждал, что знает кого-то в Сити, кто готов ими торговать. Продажи пошли хорошо, партнеры зарабатывали кучу денег, которые шли на типографию и нужды Джейми, а также в карманы Гиддри и его тайного партнера. Очевидно, торговля привлекла внимание каких-то преступников, и они тоже захотели урвать кусок пирога. Представитель этой теневой организации посетил типографию Моргана и сообщил, что теперь фальшивки будут распространяться через них. Он обрисовал, какого оборота ожидает, – даже работая с Гиддри вдвоем по ночам, Морган не справился бы. Кроме того, новый партнер перечислил, сколько еще разных клише Джейми должен создать в ближайшие месяцы, видимо ошибочно полагая, что они делаются за считаные дни. Разумеется, Морган с Гиддри пытались протестовать, но им не оставили выбора: возможности отказаться попросту не было.
Как полагал Джейми, в тот момент уже и сам Гиддри боялся организации, куда втянул своего подельника. Они стали винтиками огромного преступного механизма. Моргану было что терять – семью, свое дело, – но, по крайней мере, он обладал некоторой ценностью в глазах преступного синдиката как создатель клише. Гиддри же не был более нужен: как только он познакомил главарей с фальсификатором клише, дальнейшей необходимости в нем не было, и он понимал, что Джейми не станет его ни защищать, ни спасать.
– В итоге, – заключил молодой человек, – попав внезапно в невольное рабство, мне пришлось вечерами рисовать все больше и больше документов для моих новых хозяев. Разумеется, мистер Холмс, я знал, кто они такие. К этому времени я уже успел с ними встретиться, чтобы понять, чего от меня ожидают и как будут оплачены мои услуги. Однако я не открою вам их имен, как не назвал их полиции и в суде. Это часть сделки. Если я их не выдам, моих жену и сына оставят в покое. А если расскажу то, что знаю, платой станут жизни моих родных.
Холмс, который пристально наблюдал за Джейми Морганом на протяжении всего рассказа, перебил:
– Разумеется, вы говорите о новой организации, основанной братьями покойного Мориарти: полковником и бывшим смотрителем. Они не теряли времени зря и воссоздали ту преступную сеть, которая перестала существовать после гибели профессора. Я уже давно слежу за ними, так что и их песенка будет спета, мистер Морган, уверяю вас.
Молодой человек немного помолчал, а потом ответил:
– Я не буду говорить ни «да», ни «нет», мистер Холмс, но надеюсь, ради моей семьи, что никто не заинтересуется, зачем я захотел поговорить с вами, и что эта преступная организация будет разрушена как можно быстрее.
Сыщик кивнул. Джейми поерзал на стуле и продолжил рассказ:
– Гиддри надеялся все-таки поторговаться за свою жизнь, а единственное, что он мог мне предложить, – рассказать, где хранятся клише, которые он украл из тайника. Он явно залег на дно и не появлялся в типографии несколько дней, а потом вышел на связь и назначил встречу, сказав, что придет в цех и продаст мне старые клише. На вырученные деньги он планировал сбежать из страны и начать новую жизнь где-нибудь в Штатах или в Канаде.
Ночью он пришел, притащив в холщовом мешке тяжеленные металлические формы. Они звенели, соударяясь друг с другом, а мастер внутри меня морщился при мысли о том, как Гиддри дурно обращается с моими творениями. Даже тогда я волновался, что они пострадали из-за неправильной упаковки и хранения, – горько усмехнулся Джейми.
Итак, Гиддри поставил мешок на пол, и Морган уже собирался заплатить ту сумму, которую требовал подельник, но тот остановил его, сказав, что планы изменились, и теперь ему нужно куда больше денег, чтобы с комфортом устроиться на новом месте. Джейми возразил, что это невозможно.
– Здесь все деньги, какие у меня есть, – сказал он. – Кроме того, это в принципе любезность с моей стороны, ведь мы оба знаем, что если тебя найдут, тебе конец, поскольку ты представляешь слишком большой риск для деятельности преступного синдиката.
Гиддри разозлился:
– Позволь мне судить о риске, Джим, поскольку, случись что со мной, рискуешь ты. Я знаю, что ты вступил с ними в сговор!
Разумеется, ни о каком сговоре и речи не было: Джейми с радостью не виделся бы больше с преступниками, но выбора не было. Во всяком случае, он уж точно не стал бы сообща с ними замышлять убийство Гиддри. Морган попытался увещевать партнера, но тот отказался верить ему, поскольку находился во власти растущей паранойи. В результате он произнес слова, которые в конечном итоге стоили ему жизни:
– Лучше бы со мной ничего не случилось, Джим, поскольку я все записал, все твои грязные делишки. Стоит мне пропасть – и письмо отправится прямиком в полицию, и тогда ты потеряешь все: деньги, контору, прекрасный дом вместе с женой и сыном…
Пока он говорил, глаза Моргана будто застилал красный туман. Он знал, что шансов спастись у Гиддри мало. Та преступная сеть, что поработила их, уже ищет его, а они отлично умеют находить людей и устранять угрозу. Джейми понимал, что скорее всего Гиддри убьют, и тогда полиция получит документ, изобличающий самого Моргана. Его душила обида на несправедливость партнера: ведь Джейми, пусть и нехотя, но помогал ему с той самой ночи, как тот впервые заявился в его типографию, и до нынешнего дня, когда собирался выкупить собственные клише, вместо того чтобы сдать подельника организации, которая попросту пришила бы его и забрала клише бесплатно.
Голос Джейми срывался от сдерживаемого страдания:
– Он говорил и говорил, но слова утратили для меня смысл. Комната словно бы потемнела, я теперь видел только Гиддри, который с гордостью делился планами разрушить мою жизнь и раздавить меня как муху. В какой-то момент что-то щелкнуло у меня в мозгу. Все эти годы скрытности, шантажа, безнадеги… Я метнулся и схватил одно из тяжелых клише, лежавших рядом на прессе. Гиддри так удивился, что застыл на месте, а я обрушил удар ему на голову.
Нет, я не убил его одним ударом. Гиддри закричал, словно раненый зверь, отпрыгнул и побежал к двери, но я гнался за ним с окровавленным клише в руках и видел, как красный ручеек стекает по его черепу, заливаясь за воротник. Гиддри все еще визжал и кричал. Все случилось очень быстро. Я левой рукой схватил его за воротник и оттащил от двери. Он потерял равновесие и завалился назад. Я сделал шаг в сторону, увернувшись. Гиддри упал на спину, голова оказалась около моих ног. Он брыкался, пытаясь лягнуть меня по голове, когда я склонился над ним.
