Дороти Сейерс - Ключ к убийству
— Конечно, вы можете пойти и посмотреть на все это — вы, вероятно, обнаружите много вещей, которые я проглядел, — спокойно ответил его собеседник.
— Паркер, друг мой, вы — гордость и честь Скотленд-Ярда! Смотрю я на вас, и Сагг представляется мне мифом, сказкой, мальчиком-идиотом, порожденным на свет мозгом какого-то поэта-фантазера. Сагг слишком совершенен, чтобы быть настоящим. Кстати, он что-нибудь узнал о трупе?
— Сагг говорит, — ответил Паркер, стараясь точно передать слова Сагга, — что человек умер от удара по шее. Это ему сказал врач. Сагг говорит, что убийство произошло день или два назад. Это тоже ему сказал врач. Сагг полагает, что это тело принадлежало богатому еврею в возрасте около пятидесяти лет. Это ему мог сказать кто угодно. Он говорит, что нелепо предполагать, что труп втащили через окно так, чтобы никто ничего об этом не знал. Он говорит, что, скорее всего, человек вошел через дверь и был убит кем-то из семьи или прислуги. Он арестовал девушку, хотя она мала ростом и выглядит хрупкой и болезненной и никак не могла угробить кочергой крепкого и рослого мужчину. Сагг арестовал бы и Типпса, но Типпс весь вчерашний день, а также позавчерашний был в Манчестере и вернулся домой только прошлой ночью, — сказать по правде, Сагг все равно хотел арестовать его, хотя если человек был мертв уже день или два, то малыш Типпс никак не мог убить его накануне вечером. Но завтра он все равно арестует его как соучастника, а также старую леди с ее вязаньем — я бы этому не удивился…
— Ну что ж, я рад, что у малыша такое крепкое алиби, — заметил лорд Питер, — хотя, если вы основываете свою версию на трупной бледности, синюшности, окоченелости и прочих, казалось бы, вполне убедительных для здравомыслящего человека доказательствах, вы должны быть готовы к тому, что какой-нибудь скептик из прокуратуры просто-напросто наплюет на все свидетельства медицинского характера. Помните защиту Импи Биггза в деле с этим чайным магазином в Челси? Шесть медиков в расцвете сил, противоречащие один другому, и старый Импи, расписывающий всякие аномальные случаи из Глейстера и Диксона Манна, пока глаза присяжных не завертелись в глазницах! «Готовы ли вы поклясться, доктор Сингамтайт, что начало трупного окоченения указывает без всякой возможной ошибки на час смерти?» — «Согласно моему опыту, в большинстве случаев», — отвечает доктор холодно и непреклонно. «А, говорит Биггз, — но ведь это суд, а не парламентские выборы. Мы не можем продолжать без выражения особого мнения меньшинства. Закон, доктор Сингамтайт, уважает права меньшинства, живого или мертвого». Какой-нибудь осел смеется, и старый Биггз выпячиваем грудь и бесстрастно продолжает: «Джентльмены, это не предмет для смеха. Мой клиент — честный и уважаемый джентльмен, он боролся за свою жизнь, джентльмены, и дело обвинения доказать его виновность — если оно это сможет — без всякой тени сомнения. Итак, я снова спрашиваю вас, доктор Сингамтайт, можете ли вы торжественно поклясться, без малейшей тени сомнения, — вероятной или возможной тени сомнения, — что эта несчастная женщина встретила свою смерть не раньше и не позже, чем вечером в четверг? Вероятнее всего? Джентльмены, мы не иезуиты, мы прямые и честные англичане! Вы не можете просить жюри, состоящее из прирожденных англичан, осудить кого-либо на основании «вероятности». Гром аплодисментов.
— Подзащитный Биггза все равно был виновен, заметил Паркер.
— Конечно. И тем не менее он был оправдан. Уимзи подошел к книжному шкафу и вынул из него том «Судебной медицины». — «Время наступления трупного окоченения может быть установлено только самым общим образом весьма приблизительно, так как результат определяется многими факторами». Осторожная скотина. «Однако в среднем окоченение может наступить — шея и нижняя челюсть — через 5—6 часов после смерти»… м-м-м... «до полного окоченения проходит, по всей вероятности, до 36 часов. Однако при некоторых обстоятельствах оно может наступить и необычно рано или значительно задержаться»! Очень помогает, верно? «Браун-Сэкар утверждает… три с половиной минуты после смерти... В некоторых случаях наступало только спустя 16 суток после смерти... сохранялось в течение 21 дня». Господи! «Модифицирующими факторами являются: возраст... состояние мускулатуры или лихорадочное состояние... или высокая температура окружающей среды... и так далее и тому подобное... почти все, что угодно. Впрочем, не важно. Вы можете сообщить свои доводы насчет того, чего это все стоит, инспектору Саггу. Уж он-то и того не знает. — Он отложил книгу подальше. — Вернемся к фактам. Что вы сами разузнали о трупе?
— Ну, — ответил детектив, — не так уж много. Я был озадачен, откровенно говоря. Могу сказать, что это был богатый человек, но вышедший из низов и что его богатство пришло к нему совсем недавно.
— А, так вы заметили мозоли у него на руках — я уж думал, вы это пропустили.
— Обе ноги у него были сильно натерты и даже с пузырями — он носил тесную обувь.
— А также прошел много пешком, — сказал лорд Питер, — чтобы натереть себе такие пузыри. Не поразило ли вас это — у такого несомненно небедного человека?
— Ну, не знаю. Пузыри были двух-трехдневной давности. Может быть, однажды ночью он задержался где-нибудь в пригороде — трамвай только что ушел, такси не видно — и ему пришлось пешком добираться домой.
— Это возможно.
— У него на спине и на одной ноге были какие-то красные пятна, происхождение которых я не могу объяснить.
— Я видел их.
— Как вы их объясняете?
— Позже скажу, продолжайте.
— У него была очень сильная дальнозоркость — странно сильная для человека в расцвете лет. Стекла пенсне были как у старика. Кстати, к пенсне была прикреплена превосходной работы цепочка из плоских звеньев, образующих определенный рисунок. Мне пришло в голову, что с ее помощью труп можно было бы опознать,
— Я только что поместил о ней объявление в «Таймс», — заметил лорд Питер. — Продолжайте.
— Он носил пенсне довольно долго — оно было а починке два раза.
— Прекрасно, Паркер, прекрасно. Вы понимаете важность этого?
— Боюсь, что не особенно, а что?
— Не важно, продолжайте.
— Он был, вероятно, угрюмым и вспыльчивым человеком — его ногти были обгрызены до мяса, даже пальцы его были покусаны. Он выкуривал горы сигарет без мундштука. Он тщательно следил за своей внешностью.
— Вы осмотрели комнату в целом. У меня не было такой возможности.
— Что касается улик, то мне удалось найти немного. Сагг и компания все там истоптали, не говоря уж о малыше Тиггсе и его служанке, но я заметил очень четкое пятно сразу же за изголовьем ванны, словно там стояло что-то очень мокрое. Вряд ли это можно назвать уликой.
