Эрл Биггерс - Черный верблюд
— О, мистер ван Горн, — почтительно проговорил он. — Очень рад видеть вас.
— Как вы поживаете?
— Благодарю вас, сэр, надеюсь, вы остались довольны пребыванием на Таити?
Ван Горн отбросил соломенную шляпу, в которой он проделал путь к Шейле, и надел отливающий блеском шелковый цилиндр.
— Таити во многом напоминает Голливуд, — заметил он с улыбкой.
Джессуп позволил себе скромно улыбнуться. Ван Горн прошел в гостиную.
— Неужели никого еще нет? — удивился он. — Я оказался пунктуальней всех?
— О, нет, мистер ван Горн, — ответил последовавший за ним слуга. — Кое-кто из гостей отправился купаться, а остальные на берегу.
— Ну что же, я подожду их здесь.
— Как вам будет угодно, сэр.
Ван Горн огляделся.
— Что такое? Нет коктейлей?
— Произошла досадная заминка, сэр. Поставщик спиртных напитков только что явился, и я как раз занимался приготовлением коктейлей, когда вы позвонили.
Ван Горн подошел к стеклянной двери, ведущей на террасу.
— Скажите, что это там? — спросил он, указывая Джессупу на видневшийся вдали огонек.
— Это павильон, сэр, нечто вроде закрытой беседки. Должно быть, там кто-нибудь из гостей.
Ван Горн вышел в сад и побрел к павильону. Внезапно со стороны моря, перекрывая шум прибоя, зазвучали голоса, и актер, не зная, какое ему избрать направление, в нерешительности остановился.
Джессуп тем временем вернулся в столовую, где ожидал старый сгорбленный китаец.
— Милый мой Ву-Кио-Чинг, — сказал слуга, — повару полагается оставаться на кухне.
Старый китаец не обратил на его слова никакого внимания.
— Когда будут садиться за стол? — осведомился он.
— В половине девятого, — церемонно ответил Джессуп. — Возможно, мы немного запоздаем.
Ву-Кио-Чинг пожал плечами.
— Что за дом? Кушанье скоро будет готово. Кушанье готово, гости не готовы, кушанье не годится! — и, направляясь к двери, что-то забормотал по-китайски.
Первым в дом вернулся Вильки Баллоу.
— Нет ли у вас сигарет? — спросил он Джессупа. — А то мой портсигар пуст.
Джессуп предложил Баллоу сигареты и тот, закурив, опустился в кресло.
Вернувшись через четверть часа в комнату, он застал Баллоу в той же позе.
— Я всегда полагал, что китайцы — терпеливый народ, — заметил Джессуп.
— Так оно и есть.
— Но наш повар ни в какой степени не соответствует моему представлению о китайцах, — вздохнул Джессуп. — Он беспрестанно напоминает о том, что еда остывает. Придется созывать гостей.
Взяв гонг, он удалился. Вскоре в отдалении послышались мелодичные удары. Баллоу закурил новую сигарету.
Джессуп вернулся с ван Горном и Ритой Баллоу.
— Почему ты не остался, Вильки? — спросила она мужа. — Я услышала самые интересные сплетни Голливуда.
— Они меня не интересуют, — проворчал Баллоу.
— Бедный Вильки, — улыбнулась Рита. — Уже пора ложиться спать, а ему еще не дали поесть. Утешься, осталось недолго ждать.
Запыхавшись, вбежала Диана Диксон.
— Должно быть, уже страшно поздно, — воскликнула она, — но эти лунные ночи на берегу океана так прекрасны! О, коктейль! Великолепная идея!
Она приняла из рук Джессупа стакан. Остальные последовали ее примеру.
— За здоровье нашей хозяйки! — провозгласил ван Горн.
— Но где же Шейла? — осведомилась Рита.
— Шейла, должно быть, притаилась где-нибудь и выжидает подходящего момента, чтобы выйти на сцену, — насмешливо ответил ван Горн. — Одно из двух: или она выедет к нам на белом коне, или же слетит с неба в раковине. Эффектный выход для нее — все.
Вбежали веселые, раскрасневшиеся Юлия и Джим.
— Добрый вечер, мистер ван Горн. Больше никто не пришел? А где Вал Мартино, Джейнс, Тарневеро?
— Тарневеро будет здесь? — нахмурился ван Горн.
В саду послышалось треньканье гавайских гитар и тихое пение.
Юлия восторженно прошептала:
— Серенада для Шейлы! Разве это не великолепно? Она будет тронута…
Девушка подбежала к двери. Перед домом стояла группа девушек с огромными букетами цветов.
Маленькая японочка выступила вперед и сказала:
— Мы хотели бы видеть Шейлу Фен.
— Да, разумеется. Прошу вас, подождите немного, я схожу за ней. Быть может, вы споете «Сказку Таити»? Это любимая песня мисс Фен.
Вернувшись в гостиную, Юлия обратилась к Джиму:
— Пойдемте в сад. Шейла, должно быть, в павильоне.
— Всегда готов следовать за вами.
— Более эффектного выхода для Шейлы невозможно и придумать. Серенада восторженных почитательниц — она будет очень рада.
Из сада послышалась нежная мелодия любовной песни.
— Поспешим, — бросила Юлия, — я хочу разыскать Шейлу, прежде чем они кончат петь.
Они вбежали по ступенькам, которые вели в павильон, и Джим отворил дверь. Замерев на мгновение на пороге, он резко повернулся к девушке и приказал:
— Ради Бога, ни шагу дальше!
— Почему? Что случилось? — удивленно спросила Юлия.
— Возвращайтесь назад.
Но Юлия не послушалась и, обеспокоенная его тоном, вбежала в павильон. Ее испуганный вопль заглушил звучание гитар.
На полу рядом с креслом лежала Шейла. Она была мертва. Кинжал поразил ее в сердце, и вечерний туалет цвета слоновой кости был обагрен кровью.
Юлия опустилась на колени перед мертвой подругой. Джим приблизился к потрясенной девушке и увлек ее к двери.
— Пойдем. Мы ничем не можем помочь ей.
— Но кто… кто? — лепетала Юлия сквозь слезы.
В замочной скважине торчал ключ. Джим запер дверь и опустил ключ в карман.
Словно оглушенные ужасным происшествием, они побрели к дому. На террасе их поджидал ван Горн.
— Нашли Шейлу? — спросил он. — Выход задуман блестяще — лучшей декорации и окружения не придумаешь.
Взглянув на Юлию, актер замолчал.
— Что случилось?
Джим обвел глазами гостиную. Джессуп собирал на поднос опорожненные стаканы… В саду замер последний нежный аккорд гавайских гитар.
— Шейла Фен убита… в павильоне, — тихо сказал он.
Поднос с грохотом упал на пол.
— Прошу прощения, — машинально прошептал Джессуп.
В саду снова зазвучала музыка. Джим ринулся к двери.
— Перестаньте! — воскликнул он. — Мисс Фен не может выйти к вам, она нездорова…
— Как жаль, — ответила маленькая японочка. — Прошу вас, сэр, передайте ей эти цветы.
И девушка вручила Джиму букеты. Неверными шагами он вернулся в гостиную.
— Цветы, — пробормотал молодой человек. — Цветы для Шейлы Фен…
Глава 4
ЧЕРНЫЙ ВЕРБЛЮД СМЕРТИ
Чарли Чан, храня невозмутимое спокойствие, воздавал должное роскошному угощению. Пора речей еще не пришла, и поэтому ничто не нарушало его покоя.
