Анна Бауэрова - Смерть и семь немых свидетелей
— Пока неизвестно, — пискнул Дарек.
— А тебе сейчас надо бы помолчать. Ты… не хочу оскорблять. На твоем месте я сидел бы тихо-тихо, как курица перед престольным праздником, — ты первый пойдешь под нож.
Дарек принял слова Беранека слишком близко к сердцу: побледнел и скрючился на своей раскладушке.
— Мне плохо, — захныкала Ленка.
— Что они там делают так долго? — повторил Рудольф Гакл.
Неожиданно для всех отозвался Рафаэль Седлницкий:
— Обыск в наших комнатах, — сказал он тихо. — Взяли у меня запасные ключи.
Как у каждого хорошего начальника, у Янды была привычка лично контролировать точность донесений своих подчиненных. Поэтому он тщательно осмотрел замки обеих дверей, ведущих в барбакан, и не обнаружил каких-либо внешних повреждений. В то, что не обнаружено следов лазания через слишком высокие стены, пришлось поверить на слово: сползти на гребень стены из окна башни, как это сделал молодой ротный Коуба, ему уже было трудновато.
— Прокоп, — обратился капитан к вахмистру, — позвони в речную полицию. Надеюсь, те суда еще не покинули нашу территорию. Звякни нашим, пусть ребята посмотрят на бывшего мужа Залеской, да и на других родственников. Близких, конечно. Потом… ладно, иди, тебе кто-нибудь принесет список, куда еще позвонить. Пойдем, Петр, сядем на ступеньки, доложишь. Пока — общие сведения для ориентировки.
— Их семеро, — Коварж вынул блокнот.
— Как тех уродин, — капитан кивнул в сторону кикимор.
— Интересно, зачем они их здесь держат?
— Для воспитания вкуса и так далее… Ладно, продолжай.
— Управляющий замком — Ян Седлницкий. По образованию художник, тридцать пять лет, не женат. Постоянно живет здесь, другой квартиры не имеет. Вчера вечером был в ресторане и крепко там нализался. Ушел сразу за Залеской, то есть около половины первого. Даже директор этого кабака не помнит точного времени. Седлницкий якобы хотел догнать и проводить Залеску, но был, по его словам, пьян в стельку. Смутно помнит, что несколько раз падал. А на горе, у леска, который здесь называют заказником, свалился окончательно. Но лежал довольно далеко от тропы. Как туда попал, не знает. Проснулся от холода и росы, когда запели петухи. Более точное время назвать не может. Пришел в себя и направился к барбакану, где и обнаружил убитую. Ему якобы стало плохо, и он не знает, сколько времени там был и что делал. В городской отдел позвонил в шесть часов девять минут.
— Когда Залеска пришла в ресторан?
— Со слов Беранека — это еще один занятный тип — где-то после девяти. Мне удалось из него вытянуть что было это примерно в четверть десятого. Итак, Иво Беранек двадцать пять лет, разведен. Живет здесь, заведует коллекцией. Это не то же самое, что управляющий замком или смотритель, понимаешь? Коллекции — это картины, мебель, фарфор… Здесь в замке они сложены в хранилище.
— Не считай меня идиотом. Какая профессия у Беранека?
— Учился девяти специальностям, не доучился. Десятая — учет и систематизация коллекций. Не знаю, где его раскопали. Скорее всего взяли из-за недостатка кадров. Если хочешь, можешь познакомиться с его прежними местами работы. Чего здесь только нет…
— Я прочитаю. Когда он ушел из ресторана?
— В полночь. Утверждает, что знает это точно. Якобы так устает от инвентаризации, что решил уйти пораньше: хотел с утра быть в форме.
— Шел тропой по косогору через барбакан?
— Да.
— Никого не встретил, ничего не видел.
— Конечно.
— Дальше. Кто еще был в том уютном заведении?
— Дарек Бенеш, фотограф, двадцать шесть лет, не женат. Слушай, это имя мне что-то напоминает. Боюсь, этот мальчик не совсем чист.
— Выясним. Когда пришел… ушел…
— Прибыл после девяти, перед самым появлением Залеской. А ушел почти сразу после ее прихода, не прошло и пяти минут. Сразу направился домой, то есть в замок, залез в постель, немного почитал, потом уснул. Утверждает, что ничего не знает.
— Что делает в замке? Живет здесь?
— Только в настоящее время. А вообще проживает в Праге у разведенного отца и его подруги. В замке проводится инвентаризация. Не хочу снова поучать тебя, но это что-то среднее между ревизией и оформлением документации. На каждый предмет заводится карточка, куда заносятся все известные данные и приклеивается фотография. Фотографирует весь этот хлам Бенеш.
— Значит, инвентаризация. А я думал, здесь готовят какую-то выставку.
— И это тоже. Поэтому здесь столько народу. Инвентаризацией руководит некая Альтманова, фотографирует Бенеш, перекладывает барахло Беранек. Помогала им и Залеска, потому что была крупным специалистом. Стоило ей бросить взгляд, и она уже знала, что, к примеру, вон тот разрисованный стеклянный кубок — семнадцатого века. Поэтому их институт разрешил ей доступ в Хранилище, хотя она и не из отдела инвентаризации. Кроме того, Залеска была душой готовящейся выставки старого европейского искусства, хотя руководитель подготовки экспозиции — Рудольф Гакл. В институте он возглавляет маленький отдел выставок и пропаганды. Залеска была его подчиненной. Выставкой занимается также архитектор Карел Яначек, сорока лет. Ну и наконец, есть здесь еще девочка на побегушках, девятнадцатилетняя куколка Ленка Лудвикова. Постоянный экскурсовод.
— А все другие что, какие-то непостоянные?
— Сезонные. Их принимают только на лето. А эта — сотрудница института и круглый год живет в замке. Постоянное место жительства… наверное, есть у нее где-нибудь мама или папа. Гакл, Альтманова, Яначек и Лудвикова утверждают, что вечером и ночью были в своих комнатах.
— Рудольф Гакл… Это имя мне где-то встречалось.
— А мне нет. Видно, согрешил, когда я еще сидел за партой. Хотя он еще далеко не старый. Тридцать лет. Мужчина в самом соку.
— Я не о том. Знаю его фамилию потому, что он что-то написал… что-то интересное… Проклятый склероз! Седлницкого я сразу вспомнил. Недавно была его выставка в Праге, привлекла к себе внимание.
— А мое внимание привлекла Альтманова. Эмила. Одного возраста с Залеской. Вместе учились, остались подругами после института. Полтора года вместе жили в Праге. Эмила переехала к Марии из какого-то отдаленного полуразрушенного замка, который, наверное, уже рухнул. Другого жилья у нее нет, поэтому не удивлюсь, если она по наследству станет хозяйкой квартиры первой категории…
— Что ты мелешь, — не понял капитан и вдруг начал хлопать себя по бокам. — Черт возьми, я сижу на муравейнике!
— Это чепуха, у них здесь всего лишь тропа. Так вот, в последнее время верные подружки здорово между собой ругались, и Залеска даже выгоняла Альтманову из квартиры. Сказала мне об этом Лудвикова, а точнее, успела сообщить между всхлипываниями, потому что беспрерывно ревет.
