Гастон Леру - Тайна Желтой комнаты
Чрезвычайная холодность молодой девушки поначалу не обескураживала ее поклонников, однако шли годы, и их оставалось все меньше. Только один продолжал ухаживать с нежным упорством, чем и заслужил прозвище «вечный жених», которое он принимал спокойно и меланхолично. Это был Робер Дарзак. Но теперь мадемуазель Станжерсон была не так молода, и, казалось, что если она не вышла замуж до 35 лет, уже никогда не изменит своего решения.
Эти соображения, вероятно, не смущали Робера Дарзака, так как он продолжал ухаживать, если этим словом можно назвать ту нежную заботливость, которой он окружил женщину тридцати пяти лет, заявлявшую, что она никогда не выйдет замуж. И вдруг, за неделю до интересующих нас событий, по Парижу распространился слух, которому сперва никто не придал значения. Мадемуазель Станжерсон согласилась наконец стать женой Робера Дарзака! То, что сам господин Дарзак этих слухов не опровергал, придавало им некоторую правдоподобность. Наконец, было объявлено, что свадьба состоится в тесном кругу, как только отец и дочь закончат доклад, подводящий итог их многолетней работы по распаду материи. Молодая пара поселится в Гландье и примет участие в продолжении исследований. Ученый мир еще не успел оправиться от этой новости, как вдруг все узнали о покушении на мадемуазель Станжерсон при тех таинственных обстоятельствах, которые мы только что описали.
Все эти детали были мне хорошо известны из деловых встреч с Робером Дарзаком. Теперь же я, не колеблясь, сообщаю их читателю, чтобы, переступая вместе со мной порог желтой комнаты, он был осведомлен не хуже меня.
V. ГЛАВА, в которой Жозеф Рультабиль обращается к Роберу Дарзаку с фразой, производящей должный эффект
В течение нескольких минут мы шли с Рультабилем вдоль стены, окружающей обширные владения господина Станжерсона. Уже показались ворота, но в этот момент наше внимание привлек склонившийся над землей человек. Он был так поглощен своей работой, что даже не заметил, как мы подошли. Этот человек то наклонялся и почти ложился на землю, то поднимался и внимательно разглядывал стену. Затем он двинулся большими шагами вперед и даже пустился бежать, постоянно посматривая себе на ладонь.
Рультабиль жестом остановил меня.
— Тише, — сказал он, — это работает Фредерик Ларсан, не будем ему мешать.
Молодой репортер преклонялся перед великим сыщиком, я же никогда прежде не видел Фредерика Ларсана, но много слышал о его замечательной репутации.
Дело о золотых слитках, которое взволновало весь мир, и арест взломщиков несгораемых шкафов Лионского кредитного банка сделали его имя чрезвычайно популярным. Он пользовался заслуженной репутацией во всем мире, и часто полиции Лондона, Берлина и даже Соединенных Штатов призывали его на помощь, если местные сыщики расписывались в своей беспомощности.
Поэтому никто не удивился, когда начальник сыскной полиции вызвал своего неоценимого сотрудника телеграммой из Лондона, куда он был послан по делу о крупной краже ценных бумаг.
Фредерик Ларсан, которого в сыскной полиции называли «Великий Фред», поспешил вернуться, зная по опыту, что если уж его побеспокоили, значит, другого выхода не было.
Поэтому мы с Рультабилем и застали его этим утром за работой, вскоре поняв, в чем она заключалась. На ладони своей правой руки он держал часы и, беспрерывно с ними сверяясь, казалось, вычислял на ходу какое-то время. Затем он повернул назад, остановился только у решетки ворот и, снова посмотрев на часы, разочарованно пожал плечами. Окончив свои вычисления, Ларсан вошел в парк, закрыл за собой ворота на ключ и, подняв голову, наконец-то заметил за воротами нас.
Рультабиль шагнул вперед, я последовал за ним.
— Господин Фред, — сказал мой друг с глубоким почтением, снимая шляпу, — позвольте узнать — в замке ли сейчас Робер Дарзак? Вот его друг из парижской адвокатуры, и он хотел бы поговорить с ним.
— Не знаю, господин Рультабиль, — ответил Фред, пожимая руку моему другу, так как им неоднократно случалось встречаться раньше во время наиболее сложных расследований, — я его не видел.
— Мы могли бы осведомиться у привратников, — сказал Рультабиль, указывая рукой на маленький кирпичный домик, в котором, без сомнения, обитали верные стражи поместья.
— Привратники ничего вам не скажут, господин Рультабиль.
— Почему же?
— Полчаса тому назад они арестованы.
— Арестованы! — воскликнул Рультабиль. — Значит, они убийцы?
Фредерик Ларсан флегматично пожал плечами.
— Когда невозможно арестовать убийцу, — сказал он с иронией, — то всегда можно позволить себе роскошь отыскать сообщников.
— Это вы их арестовали, господин Фред?
— О нет, я этого не приказывал. Во-первых, потому что я почти уверен в их невиновности, а во-вторых… — Он замолчал.
— Во-вторых… — робко напомнил о себе Рультабиль.
Ларсан махнул рукой.
— Потому что нет сообщников! — торжествующе прошептал Рультабиль.
— Вы уже, кажется, составили себе мнение об этом деле? А ведь вы еще ничего не видели, молодой человек, вы еще даже не побывали здесь.
— Это мне предстоит сделать.
— Сомневаюсь. Отдан строгий приказ никого не пускать.
— Но я все-таки войду, если вы поможете мне увидеть господина Дарзака. Сделайте это для меня. Ведь мы же старые друзья, господин Фред, вспомните прекрасную статью по делу о золотых слитках, в которой я расхвалил вас. Пожалуйста, одно слово Роберу Дарзаку.
Рультабиль в этот момент выглядел очень комично. Он был буквально воплощенным желанием проникнуть через порог, за которым происходили удивительные чудеса, и так красноречиво умолял Ларсана не только словами, взглядами, но и всем своим видом, что я не мог удержаться от смеха. Фредерик Ларсан тоже улыбнулся, однако спокойно положил ключ в карман, и не думая открывать ворота.
Я наблюдал за ним через решетку. Ларсану можно было дать лет пятьдесят, красивая голова с седеющими волосами, матовый цвет лица, резкий профиль с выпуклым лбом, подбородок и щеки тщательно выбриты. Маленькие круглые глаза смотрели прямо и пристально. Среднего роста и хорошо сложенный, он выглядел элегантным и симпатичным, выгодно отличаясь от обыкновенного полицейского. Говорил сыщик скептическим тоном человека, лишенного иллюзий и имеющего дело по долгу службы с бесконечными преступлениями и низостями, что соответственно «ожесточило его чувства», как выразился Рультабиль.
Ларсан повернул голову на шум коляски, подъезжавшей со стороны замка. Мы узнали кабриолет, который недавно увез с вокзала судебного следователя и его секретаря.
