Рекс Стаут - Когда человек убивает
Кэролайн вскочила с кресла и пошла к Обри с протянутыми руками, он схватил их и притянул ее к себе. Очевидно, преграда была сломлена.
Однако, — продолжал Вулф, — я решительно против того, чтобы полиция хватала в моем доме людей, которые явились сюда посоветоваться со мной и которым не было предъявлено формальное обвинение. У нас имеется запасной выход на Тридцать четвертую улицу, так что мистер Гудвин проводит вас через ту дверь, если вам требуется какое-то время, чтобы обсудить свои дела.
— Нет, — твердо заявил Обри, — у нас нет никаких оснований спасаться от полиции бегством. Скажите этому сержанту, что мы здесь и впустите его в дом.
Вулф покачал головой.
— Ну, нет, в моем доме он вас не заберет! Так вы уверены, что не хотите повременить с этим делом?
— Уверен.
— В таком случае, Арчи, будь добр, организуй все, как надо.
Я поднялся, сказал им: «Сюда, пожалуйста» и пошел к выходу. Но тут Вулф остановился и обернулся, услышав за собой голос Кэролайн.
— Одну минуточку, — произнесла она твердо, но шепотом. Она стояла лицом к Обри, схватив его обеими руками за лацканы пиджака.
— Поль, как ты считаешь, не должны ли мы попросить мистера Вулфа…
— Нам не о чем его просить. — Обри опустил ей руку на плечо. — Я сыт по горло твоим Вулфом. Успокойся, моя Кэро. Нам не надо никого ни о чем просить. Все теперь будет хорошо.
Они вышли следом за мной в холл. Пока Обри надевал шляпу, я открыл дверь опять на длину цепочки и заговорил с Пэрли:
— Ну, кто бы мог подумать, как вам сильно повезло. Они сидели у него в кабинете Теперь, если…
— Откройте дверь!
— Минуточку. Зачем такая спешка? Мистер Вулф человек сварливый и раздражительный, он с легкостью кого угодно выведет из себя, а вас тем более. Так что если вы отойдете на боковую дорожку, я их выпущу, и они — ваши.
— Я войду в дом!
— Нет. Забудьте об этом даже думать.
— Вы мне тоже нужны.
— Да? Впрочем, я так и думал. Я скоро приеду. Двадцатая улица?
— Вы поедете сейчас же. Со мной.
— Нет, нет. Мне нужно спросить мистера Вулфа, есть ли смысл вас беспокоить Ну, если есть, так я подъеду. Куда? На Двадцатую улицу?
— Да. И сегодня.
— Понятно. Всегда рад услужить. Объекты здесь, у меня за спиной, так что если вы спуститесь со ступенек — только осторожно, не поскользнитесь!
Стеббинс пробормотал что-то несуразное и начал спускаться. Когда он оказался на последней ступеньке, седьмой по счету, я снял цепочку, распахнул дверь и обратился к нашим бывшим клиентам.
— О-кей, в благодарность за сэндвичи и кофе вот мой совет: не отвечайте ни на один вопрос, пока не посоветуетесь со своим адвокатом. Даже если…
Я замолчал, потому что моей аудитории уже не было. Обри подал руку Кэролайн, как только они оказались на ступеньках. Не желая доставлять Пэрли удовольствие задержать их в моем присутствии, я закрыл дверь, набросил цепочку и вернулся в кабинет.
Вулф сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла.
— Меня вызывают в полицию, — сказал я, — ехать?
— Разумеется.
— Мы кое-что спрячем?
— Нет. Нам нечего прятать.
— Письма мистера Карноу к его жене находятся у меня в столе. Следует ли мне их захватить с собой?
— С какой стати? Они принадлежат ей, она их обязательно позднее потребует.
— Я обнаружил труп?
— Нет, конечно. Чего ради?
— Ясно. Не беспокойтесь, если я вернусь поздно.
И я отправился в холл за шляпой.
Глава 3
Я вовсе не собирался доставлять удовольствие Отделу по расследованию убийств, тем более что вечер был хорош, как будто специально предназначен для пеших прогулок. И я решил пройтись полтора квартала до Двадцатой улицы с тем, чтоб по дороге выполнить одно пустяковое дельце. Если бы я это сделал в кабинете Вулфа, он непременно завопил бы об ущемлении собственного достоинства и притворился бы разъяренным, хотя понимал не хуже меня, что всегда полезно увидеть в газетах свое имя (при условии, разумеется, что оно не фигурирует в скандальной хронике).
Поэтому я зашел в будку телефона автомата на Десятой авеню, набрал номер редакции «Газетт» и попросил соединить меня с Лоном Коэном. Вскоре в трубке послышался его голос.
— Перечеркни свою первую страницу, — сказал я ему, — и переделай все заново. Если, конечно, не хочешь, чтобы я запродал свою информацию в «Таймс». Ты, случайно, не слышал, что Поль Обри и его жена, миссис Сидни Карноу, сегодня днем зашли к Ниро Вулфу. Я побывал вместе с ними кое-где и привез назад в офис мистера Вулфа, а 15 минут назад туда явился сержант Пэрли Стеббинс и забрал их. Или, возможно, ты даже не знаешь, что Карноу был у…
— Вот это я как раз знаю. У тебя есть продолжение? Прикажешь высасывать из пальца? — ответил Лон.
— Ничего подобного, гарантирована точность и своевременность доставки. Сейчас же я просто хочу, чтобы имя моего босса появилось в газетах. Мое же пишется А-р-ч…
— Это я тоже знаю. Кто еще получил твои сведения?
— От меня — никто. Только ты.
— Чего они хотят от Вулфа?
Конечно, этого следовало ожидать. Дай газетному репортеру материала на пару строчек, он пожелает получить на целый столбец. Я с большим трудом убедил Лона Коэна, что больше у меня ничего нет, и продолжил свой путь от центра города к Двадцатым улицам. В Манхэттенском Отделе по расследованию убийств, я надеялся попасть к лейтенанту Роуклиффу, поскольку мне не терпелось попытаться еще разок вывести его из себя, да так, чтобы его заколотило от злости. Но вместо него я попал к выпускнику колледжа, некоему Айзенштадту, который не представлял для меня никакого интереса. Единственное, чего он хотел, это фактов. И я добросовестно выложил их ему, не упомянув, естественно, о том, что я входил в номер Карноу. На это ушло менее часа, включая время на перепечатку сделанного мною заявления, которое я должен был подписать. Я отклонил настоятельное предложение Айзенштадта не уходить до возвращения инспектора Кремера. Мне пришлось напомнить ему, что я гражданин с незапятнанной репутацией, во всяком случае, в глазах полиции. А она не имеет ко мне никаких претензий. Адрес мой всем известен, так что в случае необходимости меня несложно разыскать.
Когда я вернулся домой, Вулф сидел в кабинете, зевая над книгой. Равнодушие его было наигранным: он хотел показать, что потеря гонорара в пять тысяч долларов такой пустяк, о котором не стоило и говорить.
Я не знал, что делать: продолжать ли злить его дальше, или отправиться спать. Обе возможности были в одинаковой мере заманчивыми.
Подбросив монетку, я поймал ее. Вулф не стал у меня спрашивать, что я такое решаю, опасаясь, как бы я не предложил ему самому догадаться. Выпал «орел».
