Агата Кристи - Третья
Все это Пуаро рассматривал с отвлеченным интересом. Улица включала также выходящие на нее фасадом небольшие особняки, от которых веяло архитектурной стариной. Некоторые сохранили в чистоте стиль второй половины XVIII века, но большинство щеголяло викторианскими усовершенствованиями – верандой, эркером или крохотной оранжереей. Два-три подверглись косметической операции, делая вид, что они совсем новые и горды этим. С ними соседствовали прелестные деревенские домики, хранившие дух старины, хотя одни и приписывали себе лет на сто больше своего реального возраста, зато другие были абсолютно подлинными, и более поздние удобства, вроде водопровода и прочего, тщательно маскировались.
Пуаро неторопливо шествовал по улице, переваривая все увиденное. Если бы его нетерпеливая приятельница миссис Оливер увидела его, она бы тут же потребовала объяснения, почему он мешкает, когда дом, куда он направляется, расположен в четверти мили от деревушки. Пуаро ответил бы ей, что проникается местной атмосферой, что подобные вещи иногда оказываются крайне важными. Улица кончилась, и пейзаж сразу изменился. Вдоль одной стороны шоссе, несколько отступив от него, тянулся ряд новых муниципальных домов – перед каждым зеленел газон, и у каждого дверь была выкрашена в свой цвет, дабы внести веселую ноту в их единообразие. За ними в свои права вновь вступали поля и луга, расчерченные живыми изгородями, среди которых кое-где виднелись «загородные резиденции», как они значились в списках агентов по продаже недвижимости, окруженные собственными деревьями и садами, хранящие вид сдержанной обособленности. Впереди по шоссе Пуаро углядел здание, верхний этаж которого, вопреки обычному стандарту, нес на себе странное полушарие, видимо надстроенное не так давно. Без сомнения, это была Мекка, к которой он устремлял свои стопы. У калитки красовалась табличка с названием «Лабиринт». Он оглядел дом. Самый обычный, построенный, видимо, в начале века, не поражающий ни красотой, ни безобразностью. Заурядный – такой эпитет, пожалуй, подходил ему больше всего. Сад радовал взгляд больше дома и, несомненно, в свое время служил предметом неусыпных забот и внимания, хотя теперь и носил следы некоторого запустения. Впрочем, газоны все еще были аккуратно подстрижены, клумбы пестрели цветами, а купы кустов сохраняли эффект, ради которого были посажены. Все это содержалось в полном порядке – за садом, несомненно, следит садовник, заключил Пуаро. Но как будто в него вкладывался и личный интерес – над клумбой у угла дома наклонялась женщина, видимо подвязывая георгины, решил он. Голова ее в таком ракурсе представлялась венцом из чистого золота. Она была высокой, худощавой, но широкоплечей. Пуаро открыл калитку, вошел в нее и зашагал к дому. Женщина обернулась, выпрямилась и вопросительно посмотрела на него.
Она молча стояла, ожидая, чтобы он заговорил. В левой руке она держала моток шпагата, на ее лице он прочел недоумение.
– Да? – сказала она наконец.
Пуаро, иностранец до кончиков ногтей, почтительно снял шляпу и поклонился. Она уставилась на его усы, словно завороженная.
– Миссис Рестарик?
– Да. Но я…
– Надеюсь, я не расстраиваю вас, мадам?
Ее губы тронула улыбка.
– Нет-нет. А вы…
– Я позволил себе удостоиться визита к вам. Мой добрый друг миссис Ариадна Оливер…
– Да, конечно! Я знаю, кто вы. Мосье Пуаре.
– Мосье Пуаро, – поправил он, подчеркивая последний слог. – Эркюль Пуаро к вашим услугам. Я оказался в окрестностях и дерзнул явиться к вам в надежде, что мне будет позволено засвидетельствовать мое почтение сэру Родрику Хорсфилду.
– Да, Наоми Лорример предупредила, что вы можете заглянуть к нам.
– Надеюсь, я не причиню неудобства?
– Ну какие же неудобства! Ариадна Оливер была у нас в прошлую субботу. Приехала с Лорримерами. Ее книги очень увлекательны, не правда ли? Но, может быть, вы не увлекаетесь детективными романами? Вы ведь сами сыщик, я не ошибаюсь? Настоящий?
– Самый настоящий из всех настоящих, – ответил Пуаро.
Он заметил, что она подавила улыбку, и вгляделся в нее внимательнее. Она была красива, но несколько искусственной красотой. Золотые волосы были тщательно уложены в замысловатую прическу. Он подумал, что она, возможно, в глубине души чувствует себя неуверенно и усердно играет роль английской владелицы поместья, культивирующей свой сад. И попробовал прикинуть, кем были ее родители.
– У вас чудесный сад, – сказал он.
– Вы любите сады?
– Не так, как их любят англичане. У вас в Англии особый талант на сады. Они для вас означают что-то особое. А для нас не так.
– Вы хотите сказать, для французов?
– Я не француз. Я бельгиец.
– Ах да! По-моему, миссис Оливер упомянула, что вы когда-то служили в бельгийской полиции.
– Совершенно верно. Я – старый бельгийский полицейский пес. – Он вежливо усмехнулся и взмахнул руками. – Вашими садами, садами англичан, я восхищаюсь. Я сижу у ваших ног! Латинские расы предпочитают правильно разбитые сады – перед шато, так сказать, Версаль в миниатюре, и, кроме того, разумеется, они придумали potager. Он очень важен – potager. Здесь в Англии у вас есть potager, но вы заимствовали его из Франции, и вы не любите potager столь сильно, как любите свои цветы. Bien?[9] Не так ли?
– Да, мне кажется, вы правы, – сказала Мэри Рестарик. – Пожалуйста, пойдемте в дом. Вы же приехали к моему дяде.
– Как вы и сказали, я приехал принести дань уважения сэру Родрику, но я воздаю ее и вам, мадам. Я всегда приношу дань почтения красоте, когда ее вижу. – Он поклонился.
Она засмеялась с некоторым смущением.
– Ну к чему такие комплименты!
Вслед за ней он направился к открытой стеклянной двери.
– Я встречался с вашим дядей в сорок четвертом году.
– Он, бедненький, очень одряхлел. И, боюсь, совсем оглох.
– О, со времени наших встреч прошел такой срок! Вполне возможно, он успел меня забыть. Встреч, связанных со шпионажем и научным развитием некоего изобретения. Этим изобретением мы обязаны талантам сэра Родрика. Надеюсь, он захочет меня увидеть.
– Не сомневаюсь, он будет очень доволен, – сказала миссис Рестарик. – Теперь ему в некоторых отношениях живется скучновато. Мне часто приходится уезжать в Лондон – мы подыскиваем там подходящий дом. – Она вздохнула. – Пожилые люди иногда бывают так трудны!
– О, я знаю, – сказал Пуаро. – Нередко и я сам бываю трудным.
Она засмеялась.
– Ну, нет, мосье Пуаро, не делайте вида, будто вы стары.
– Иногда мне говорят именно это, – сказал Пуаро и вздохнул. – Юные девушки, – добавил он скорбно.
– Очень невежливо с их стороны. Совсем в духе нашей дочери.
