Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса
По просьбе полиции мы не сообщали читателям фамилий арестованных, дабы избежать возможных помех при ведении расследования. Поскольку в этом нет больше необходимости, мы сообщаем их читателям.
Единственная женщина среди арестованных — Лидия Прокофьева, русская, прибыла во Францию из Турции в 1924 году с паспортом, выданным организацией Нансена. В преступном мире она известна под кличкой Великая герцогиня. Мужчина, арестованный вместе с ней, голландец Манус Виссер, благодаря связи с Прокофьевой получил кличку Герцог.
Приводим имена остальных: Луи Галиндо, принявший французское гражданство мексиканец, находится сейчас в больнице в связи с пулевым ранением бедра; Жан-Батист Ленотр, француз из Бордо, и Жакоб Вернер, бельгиец, были арестованы вместе с Галиндо; Пьер Ламар, по кличке Любимчик, и Фредерик Петерсен, датчанин, были арестованы в Марселе.
В заявлении, сделанном вчера для печати, мсье Лафон сказал: „Теперь они в наших руках. Наконец-то банда уничтожена. Отрубив голову, мы тем самым умертвили ее мозг. А лишенное мозга тело быстро умирает. Итак, с бандой покончено“.
Петерсену и Ламару предстоит сегодня допрос у следователя. Суд над арестованными ожидается в самое ближайшее время.
Советуем читателям обратить внимание на статью „Тайны банды торговцев наркотиками“, помещенную на стр. 3».
Прочитав заметку, Латимер на секунду задумался. Да, в Англии мсье Лафону пришлось бы нелегко. Какой смысл допрашивать обвиняемых, если он, а по его почину и пресса уже сформулировали обвинение? Впрочем, в практике французских судов обвиняемый всегда виновен. Дело обычно сводится к тому, что обвиняемому суд предоставляет возможность сказать последнее слово, прежде чем будет вынесен приговор.
Латимер приступил к чтению статьи на третьей странице.
Автор, скрывавшийся за псевдонимом Бдительный, сообщал читателю, что морфий имеет химическую формулу С17Н19О3 и является производным от опиума; что в медицине применяется гидрохлорид морфия; что героин (диацетилморфин) — другой алкалоид, производный от опиума, наиболее популярный из всех наркотиков, потому что более эффективен и быстрее действует; что кокаин получают из листьев тропического кустарника коко и употребляют в виде гидрохлорида кокаина (химическая формула С17Н21О4 НС1); что все эти вещества способствуют сексуальной возбудимости, создают вначале у принимающего их человека чувство физического и душевного комфорта, которое затем сменяется душевным крахом, а впоследствии приводит к полной физической и умственной деградации, вызывая при этом у наркомана такие муки, которые не могли бы причинить ему самые изощренные пытки. Доставка наркотиков потребителю была поставлена так хорошо, что любой житель Парижа или Марселя, пожелавший иметь наркотик, мог получить его. В каждой европейской стране имеются тайные лаборатории, которые занимаются производством наркотиков. Мировой объем производства наркотиков в сотни раз превышает медицинские нужды. Общее число наркоманов в одной только Западной Европе составляет несколько миллионов человек. Контрабанда наркотиков представляет собой широко разветвленный и хорошо организованный бизнес.
Далее автор приводил список последних конфискаций наркотиков полицией: 16 кг героина было найдено в шести ящиках с машинным оборудованием, отправленным из Амстердама в Париж; 25 кг кокаина было найдено между двойными стенками цистерны с нефтью, доставленной из Нью-Йорка в Шербур; 10 кг морфия нашли под вторым дном сундука для вещей в каюте парохода, пришедшего в Марсель; 200 кг героина было обнаружено в лаборатории, находившейся в одном из гаражей вблизи Лиона.
Разносчики наркотиков находились под контролем банд, во главе которых стояли богатые, всеми уважаемые люди. Полиция была подкуплена этими подонками. В Париже имелись бары и дансинги, где продажа наркотиков происходила прямо на глазах у полиции, так что разносчики потешались над полицейскими. Чувствовалось, что автор писал свою статью трясущимися от негодования руками: случись этот арест тремя годами позже, он, не задумываясь, предположил бы, что в этом деле замешан Стависский и добрая половина депутатов Национального собрания. Статья заканчивалась патетической тирадой: «Полиция провела акцию против этих негодяев. Будем надеяться, что не последнюю. Между тем тысячи французов и француженок обречены на адские муки хозяевами дьявольского бизнеса, который подрывает здоровье и силу нации». Латимеру стало ясно, что Бдительный, несмотря на все свое негодование, ничего не знал о подлинных тайнах банды.
После ареста «Совета семи» интерес прессы к этому делу заметно остыл. Возможно, не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что Великая герцогиня была переведена в Ниццу, где ей было предъявлено обвинение в мошенничестве, которое она совершила здесь тремя годами раньше. Суд над остальными был скорым. Он приговорил каждого из трех — Галиндо, Ленотра и Вернера — к штрафу в размере пяти тысяч франков и трем месяцам тюрьмы; Ламар, Петерсен и Виссер были приговорены к двум тысячам франков штрафа каждый и к одному месяцу тюрьмы.
Латимер был не на шутку удивлен мягкостью приговора. Бдительный вновь выступил на страницах газеты с комментариями по этому поводу. «Благодаря тому, что суд опирается на давно устаревшие и во многом абсурдные законы, — гремел он, — вынесен этот странный приговор. Будь все иначе, каждый из шестерых мог быть приговорен к пожизненному тюремному заключению. Неужели у кого-то может возникнуть мысль, что один из этих шести вожак банды? О нет! Очевидно, никому из полицейских не могло прийти в голову, что кто-то из этих крыс мог организовать дело, которое, согласно показаниям, данным в суде, приносило только в течение одного месяца доход в сумме, превышающей два с половиной миллиона франков».
Автор заметки явно намекал на то, что полиция словно забыла о существовании Димитриоса. Разумеется, полиция не собиралась развенчивать миф о своей проницательности — в противном случае ей пришлось бы поведать читателям о том, что арест банды стал возможен лишь благодаря доносу пожелавшего остаться неизвестным доброжелателя, который, как справедливо полагала полиция, и был вожаком банды. Латимеру стало досадно, потому что чтение старых газет, предпринятое им с целью выяснить некоторые темные вопросы, ничего ему не дало — он знал гораздо больше, чем те, кто писал эти заметки.
Он уже хотел захлопнуть подшивку, как взгляд его вдруг упал на фотографию, помещенную в газете. Это была обычная газетная иллюстрация, от которой нельзя было ожидать слишком много. На ней был изображен полицейский, к которому были прикованы скованные по рукам и между собой трое заключенных. Они заметили репортера и попытались отвернуться от объектива, но это им так и не удалось.
