Энтони Беркли - Суд и ошибка
— На этот раз вы выжили чудом, — откровенно заявил врач, осматривая мистера Тодхантера в просторной пустой комнате здания суда, предназначенной для неизвестных целей. — Что вас так встревожило?
Распростертый вопреки собственной воле на жестком столе, со свернутым пальто врача под головой, мистер Тодхантер слабо усмехнулся.
— Этого я и боялся с самого начала. Видите ли, я могу доказать, что намеревался убить эту женщину, если подобные намерения вообще доказуемы, и уж конечно могу убедить суд, что побывал у нее тем вечером. Но я не знаю, чем можно доказать, что именно я произвел убивший ее выстрел. Этого не знает ни старина Приттибой, ни Читтервик, ни Фуллер — никто! Я свалял дурака, выбросив пулю, но теперь уже ничего не поделаешь. Вы же видели, как одним-единственным вопросом этот ловкач разрушил все, что так старательно создавал Приттибой! Боюсь, присяжные болваны дрогнут и усомнятся в моей виновности. А если этого и не произойдет, полиция воспользуется случаем и заменит Палмеру казнь пожизненным заключением. Чертовски досадно!
— Да, да, только успокойтесь. Ума не приложу, зачем вам вообще понадобилось ввязываться в это сомнительное дело, — заворчал врач. — Вы же всегда были образцом порядочности, Тодхантер. Подумайте только, сколько хлопот вы мне доставили!
— Вы считаете, у меня есть время думать о вас? — огрызнулся мистер Тодхантер.
— Конечно, и о многих других — тоже, — согласился врач, пряча улыбку. Более послушного и податливого пациента у него еще никогда не было. На любые психологические стимулы мистер Тодхантер реагировал живее, чем другие пациенты — на стимулирующие препараты.
К концу перерыва по-прежнему протестующего мистера Тодхантера внесли в зал. Он чувствовал себя лучше, чем прежде, и с облегчением думал о том, что худшее уже позади. Мистер Бэрнс принес извинения за причиненные подсудимому неудобства. Мистер Тодхантер вежливо ответил, что ничего страшного не произошло. Судья осведомился, в состоянии ли мистер Тодхантер отвечать на вопросы. Мистер Тодхантер не только был в состоянии отвечать, но и сам рвался в бой.
Мистер Бэрнс снова уставился в потолок.
— Вы так и не ответили на мой первый вопрос, мистер Тодхантер. Может быть, попробуете еще раз?
— Разумеется, — резким тоном подтвердил мистер Тодхантер. — На все сделанные вами предположения я могу ответить только, что они беспочвенны.
— Вы отрицаете их?
— Они ошибочны.
— И тем не менее они, если так можно выразиться, взволновали вас?
— Да.
— Не могли бы вы объяснить почему? — полюбопытствовал мистер Бэрнс, разглядывая потолок со столь явным интересом, словно он обнаружил балку, в любую минуту грозящую рухнуть на чью-нибудь высокопоставленную голову.
— Охотно воспользуюсь случаем, — выпалил мистер Тодхантер, — чтобы сразу развеять все недоразумения. Все дело в том, что я могу лишь утверждать, что именно я убил мисс Норвуд, но не в состоянии доказать, что именно мой палец нажал курок — умышленно или непреднамеренно. И мне досадно думать о том, что этой ничтожной лазейкой могут воспользоваться те, кто допустил ошибку и теперь, чтобы сохранить лицо, держат в тюрьме невиновного!
Зал ахнул. Поистине отвага — признать ошибку и попытаться обратить ее в свою пользу. Сэр Эрнест заметно забеспокоился. Порой присяжные преклонялись перед отвагой, но еще чаще не делали этого. На лице судьи были написаны сомнения, словно он размышлял, не слишком ли много берет на себя подсудимый. Только мистер Бэрнс по-прежнему живо интересовался состоянием потолка.
— Почему же вы не обратились в полицию и не сознались в преступлении сразу после того, как прозвучал выстрел?
— Я не видел в этом необходимости.
— Вы предпочли дождаться, когда обвинение предъявят невиновному?
— Мне вообще не приходило в голову, что кого-нибудь обвинят в этом убийстве.
— Вы не знали о практике проведения расследований?
— О проведении расследований — знал, но не подозревал, что в них возможны столь грубые ошибки.
— А вам не приходило в голову, что главными подозреваемыми окажутся те, у кого имелись явные мотивы?
— Об этом я не думал. Я вообще старался не думать о случившемся.
— И вы отправились в круиз?
— Да.
— С какой целью?
— Мне хотелось побывать в Японии… перед смертью.
— Значит, вам было важнее увидеть Японию, нежели нести ответственность за последствия своего поступка?
— Никаких последствий я не ожидал, — мистеру Тодхантеру мучительно хотелось вытереть лоб, но он боялся, что его жест истолкуют как симптом очередного обморока.
— А может, вы отправились путешествовать с сознанием облегчения оттого, что задуманное вами убийство совершил кто-то другой, предоставив вам возможность с чистой совестью любоваться красотами Японии?
— Конечно нет!
— И совесть вас не мучила?
— Ничуть. Мой поступок не назовешь тривиальным, и все-таки я убежден, что у него масса преимуществ и ни единого недостатка.
— Мне бы не хотелось ограничивать вашу свободу, мистер Тодхантер, но я вынужден напомнить, что свидетелям полагается отвечать на вопросы, а не произносить речи.
— Прошу меня простить.
— Пожалуйста… Значит, только услышав об аресте Палмера, вы решили, что пора во всем сознаться?
— Да.
— Но ведь к этому времени вы могли умереть.
— Именно так. Однако я оставил поверенному подробный отчет о преступлении и распоряжение передать этот отчет в полицию сразу же после моей смерти.
— Да, мне удалось ознакомиться с этим документом. Если не ошибаюсь, он не содержит ничего, кроме краткого ряда сухих фактов?
— Они отражают то, что произошло — совершенные мною действия.
— И не подкреплены никакими доказательствами?
— Я счел, что документ в избытке содержит доказательства.
— А как отнеслись к нему в полиции?
— Над ним посмеялись, — с горечью признался мистер Тодхантер.
— Так или иначе, никаких вытекающих действий не было предпринято?
— Никаких.
— Вы могли бы назвать причину, по которой полицейские, стражи закона и порядка, не предприняли никаких действий — кроме той, что сочли признание фальсификацией?
— Уверен, так к нему и отнеслись.
— И все-таки вы придерживались мнения, что вашего признания хватило бы, чтобы убедить их, даже если бы вас уже не было в живых?
— Да, так я думал.
— Мистер Тодхантер, ваши коллеги и знакомые считают вас обладателем интеллекта выше среднестатистического. Смею вас заверить: если бы вы и в самом деле застрелили мисс Норвуд, то не удовлетворились бы туманным "признанием", не подкрепленным доказательствами, а постарались бы доказать свою виновность, чтобы никто другой не попал под подозрение.
