Энтони Беркли - Убийство на Пикадилли
Мистер Читтервик вздохнул, припомнив тот страшный разговор и то беззаботное мужество, с которым женщина на другом конце телефонного провода встретила сообщение, бывшее, по сути дела, ее смертным приговором. Джудит Синклер — женщина бесчувственная, но безусловно храбрая.
— А что касается признательного письма, то я намекнул, что хорошо бы она таковое оставила в ответ на то незаконное послабление, которое я ей окажу, не сразу обо всем сообщив в полицию, и она немедленно согласилась. По-видимому, она не испытывала никаких враждебных чувств против кого бы то ни было, даже против Бенсона. Помнится, она сказала, что было ошибкой с ее стороны опереться на трухлявое дерево. Беда в том, однако, что пока не обопрешься — не знаешь, что оно трухлявое, добавила она. Миссис Синклер сразу же поехала домой, на Квин-Энни-Гейт, написала письмо, взяв на себя всю ответственность за убийство, и приняла яд, синильную кислоту…
— То, что осталось после отравления мисс Синклер, — торжественно-мрачно заметила леди Милборн. — Трагическая ирония судьбы… А потом вы отправились в Скотленд-Ярд. И что они там сказали?
— Сначала не так уж много, — и мистер Читтервик невольно улыбнулся, вспоминая, как шутливое недоверие Морсби при начале рассказа уступило место самому непритворному изумлению, когда мистер Читтервик предъявил доказательства, и сменилось в конце концов суровым официальным тоном, когда Греггс и Маус доставили Бенсона и тот засвидетельствовал, как оно все было.
— Но потом они все стали очень любезны, — добавил мистер Читтервик, вспомнив искреннюю похвалу со стороны Морсби и теплые слова, сказанные помощником начальника Скотленд-Ярда.
— И они сразу же Линна выпустили?
— Как только было покончено с формальностями. Э… с тех пор я его почти не видел. Как он?
Майор Синклер тогда очень сдержанно и корректно поблагодарил мистера Читтервика за усилия, которые он предпринял ради него, и в то же время дал понять, что он был бы гораздо благодарнее, если бы мистер Читтервик никогда не совал носа в его дела.
— Ну, со временем он все это переживет. Так бывает всегда, однако естественно, что он все еще страдает, ведь рана очень глубока. Он же, знаете ли, обожал Джуди, и если бы не письмо, в котором она во всем призналась, он бы ни за что, ни на минуту не поверил в ее вину. Тем не менее, — задумчиво прибавила леди Милборн, — у меня нет уверенности, что он все это время не подозревал истину.
— Но молчал ради своей жены, — задумчиво ответил мистер Читтервик. — Он, должно быть, благородный человек.
— Да, Лини очень хороший.
Убрали закуски, подали рыбу. Официант разлил по бокалам "Млеко Богородицы".
— Но вот кого я не могу понять, — продолжила разговор леди Милборн, — так это саму Джуди. Мы так все ее любили, а она оказалась настоящим дьяволом во плоти. Как же ей удалось всех нас одурачить?
— Она была прирожденной актрисой, — быстро объяснил мистер Читтервик. — И ей не нужна была сцена, чтобы демонстрировать свои таланты, хотя одно время она и подвизалась в театре. Всю свою жизнь она стремилась играть роль женщины, которой восхищаются друзья, и они видели ее такой, которой она хотела казаться. В действительности же это была черствая, безжалостная женщина, с врожденным страхом перед бедностью, экстравагантными вкусами, абсолютным самомнением и большими амбициями.
— Да как же вы все это узнали? — восхитилась леди Милборн.
На минуту мистер Читтервик задумался.
— А все началось еще в детстве. Испытание бедностью, которое тогда пришлось пережить, внушило ей ужас перед ней. Одновременно роскошь, свидетельницей которой она становилась, когда гостила у вас, возбудила в ней жажду добиться того же. Несомненно, она решила, что добилась этого, когда майор Синклер, сам не очень состоятельный человек, но наследник старой богатой женщины, предложил ей выйти за него замуж, однако тогда она тянула целый год, в надежде: а может, подвернется более удачная партия. А старая женщина все не умирала, а доходов майора едва хватало, чтобы прожить вдвоем. Ей стало еще тяжелее создавать видимость благополучия, чем тогда, когда она была еще не замужем. Более того, в глубине ее сознания постоянно гнездился страх, что мисс Синклер настолько будет недовольна браком племянника, если узнает о нем, что изменит завещание.
— И это заставило ее задумать убийство мисс Синклер, чтобы раз и навсегда обеспечить себе прочное положение?
— Не только это. Была еще одна причина, по-моему.
— Какая?
Мистер Читтервик слегка как будто смутился.
— Вы действительно хотите узнать? Ведь это заденет вас лично и весьма, может быть, неприятно.
— Все равно, говорите.
— Думаю, что главным мотивом всего преступления несомненно был тот факт, что ваш брат глубоко любил ее. Думаю, что он всегда ее любил, но когда она выходила замуж, он был еще слишком молод, чтобы принимать его чувства всерьез.
— О! — и леди Милборн немного побледнела. — Это довольно мерзко. Вы хотите сказать, что если бы ей удалось устранить не только мисс Синклер, но и Линна, то у нее был бы хороший шанс стать герцогиней?
— Практическая и несомненная возможность, — поправил ее мистер Читтервик, — она вела большую игру и ставки в этой игре были очень высоки.
— Как гадко.
Леди Милборн помолчала, пока официант менял тарелки, и только после того, как принесли следующее блюдо, она заговорила опять.
— Значит, поэтому под видом Линна должен был фигурировать этот Бенсон?
— Да, она так считала. Он-то, конечно, воображал, что действует в своих собственных интересах.
— Этого я никак не могу понять. Мистер Читтервик, расскажите по порядку, с самого начала, как оно все было.
— Хорошо.
Мистер Читтервик положил в рот большой кусок жареной утки и задумчиво стал гонять по тарелке зеленый горошек. Меры, принятые леди Милборн заранее, принесли благотворный результат. Исчезли замкнутость и стеснительность. Мистер Читтервик стал очень словоохотлив и разговорчив.
— Ну так вот, все началось с "подачи" Мэри Гуль, как она себя называет (и возможно, это и есть ее настоящее имя). Как вы уже знаете, она профессиональная преступница. Умная преступница, потому что умеет извлекать пользу из правды в той степени, в которой ей это требуется. Ее история, которую она рассказала нам со старшим инспектором Морсби в начале нашего знакомства, была абсолютно правдива, и до тех пор мисс Гуль ни у кого не вызывала подозрений. Во всяком случае, из Америки мы получили полное подтверждение того, о чем она рассказала. Ей всегда так хорошо удавалось запутать следы, что никаких улик у полиции не было.
