Джамьянг Норбу - Шерлок Холмс в Тибете
Стиснув зубы, я дополз наконец до зонтика и ухватился за него. Я пока не знал, что делать с ним дальше, но упорно полз в сторону Мориарти. Сейчас, по здравому размышлению, я просто не понимаю, как это я, жалкий страдалец с разрушенным, почти безжизненным телом, не сдался немедленно и не испустил дух на месте, не говоря уже о том, чтобы куда-то ползти. Должно быть, мною двигала переполнявшая меня ненависть к этому порочному и глумливому мерзавцу, а может, это великая любовь к моим спутникам дала мне силы и вдохнула в меня стремление помочь им во что бы то ни стало.
Но пока я готовился к возмездию, пламя достигло немыслимой мощи и зажило своей собственной дьявольской жизнью. Всевозможные адские создания – бесенята, чудовища, демоны, ведьмы – плясали в его языках, хихикая, зубоскаля и визжа вокруг моих друзей, столь уязвимых в своем ненадежном убежище.
Я продолжал настойчиво ползти вперед, пока не добрался до Мориарти. Но, оказавшись прямо за его спиной, я понял, что все это время попросту себя обманывал. Ну разве я мог подняться на ноги и как следует стукнуть негодяя зонтиком по голове? А ведь именно такая мысль крутилась в моем помутненном сознании. Но нет, чудом было уже то, что я смог доползти досюда, помогая себе одной только здоровой рукой. По моим щекам заструились, капая на ледяной пол, слезы немощной ярости и бессилия. Словно в тумане, я наблюдал, как мои друзья вступили в свой последний смертный бой.
Языки пламени становились все сильнее. Шерлок Холмс, измученный и обессиленный, опустился на колени и оперся левой рукой о землю, чтобы не упасть. Однако доблестная душа его была столь несокрушима, что он сумел не опустить вниз правую руку, пальцы которой были сложены в защитную мудру (санскр. раке мудра).
Адская нечисть была вне себя от ярости и жаждала победы. Три кривляющихся бесенка скакали вверх и вниз по энергетическому куполу. Черный дьявол с горящими глазами пытался поддеть купол огненным трезубцем и вскрыть его, как жестянку с мясными консервами. Тринадцать ведьм, повизгивая и хихикая в радостном ожидании добычи, раздирали купол по краям острыми когтями. Между тем купол становился все тоньше. Какая только нечисть не участвовала в этом свирепом штурме, но разглядеть всех и вся в адской суматохе и яростном огне было выше моих сил.
Мориарти готовился к смертельному удару, и его темная фигура казалась все выше, все мрачнее и страшнее.
– Что ж, Холмс! – ликуя, прокричал он, и голос его вознесся над ревом огня и над визгом его адской свиты. – Согласитесь же, надо мной не властны годы, не прискучит мое разнообразие вовек[109]. Надеюсь, вы получили кое-какое представление о том, куда я собираюсь отправить вас и ваших друзей. Навеки.
Он сделал шаг назад, чтобы нанести решающий удар, и наступил прямо мне на руку. Я чуть не вскрикнул от боли, но, к счастью, сумел удержаться и даже не шелохнулся. И вдруг я странным образом ощутил в этой случайности волю Всевышнего.
– Прощайте, Холмс. Прощайте все. Навеки!
Мориарти шагнул навстречу своим жертвам. Я крепко ухватился за конец зонтика и, вытянув его как можно дальше, поймал профессора изогнутой рукояткой за щиколотку. После чего собрал остаток сил и дернул. Мориарти сперва откачнулся, но под действием тяги ноги его поехали назад, а тело наклонилось вперед. Тогда он инстинктивно выбросил перед собой руки, чтобы предотвратить падение, и невольно выпустил из них Камень Всевластия.
Великий Камень Всевластия, приведенный в движение падением Мориарти, медленно поплыл по воздуху, мерцая, словно отражение полной луны в неровной поверхности вод бурной реки, миновал адскую нечисть и языки огня, проник сквозь разрушающуюся стену психического купола и опустился прямо в руки Шерлока Холмса.
Мориарти же, поднявшись с пола, начал на глазах уменьшаться и перекашиваться, и вот уже снова перед нами был старый, уродливый, увечный, сгорбленный, весь в шрамах, хромой негодяй, какого мы знали прежде. Он в замешательстве огляделся вокруг, а когда увидел, что мистер Холмс хладнокровно держит Камень Всевластия в руках, широко раскрыл глаза от страха. Страх же был вполне обоснован, поскольку окружавший Холмса адский огонь и резвящаяся в нем нечисть переключились теперь на Мориарти и в мгновение ока набросились на него.
– Нет! Нет! – в ужасе закричал Мориарти, но их уже было не остановить. Он вспыхнул – и через миг на полу лежала только груда костей. Но и кости распались на мельчайшие частицы, оставив легкий запах огня и дыма, который унесся прочь и исчез вдали вместе с языками адского пламени и беснующейся нечистью.
«Не-е-е-е-е-е-ет…» – откликнулось на отчаянный вопль Мориарти эхо и тоже затихло. Наконец наступила тишина, а с ней и долгожданный покой.
Шерлок Холмс неторопливо подошел к колонне и поставил камень на место, после чего сразу направился туда, где я лежал на полу в мире с самим собой, готовясь перейти на очередной виток Колеса Жизни. Встав рядом со мной на колени, он с тревогой осмотрел мою рану. Лама Йонтен и далай-лама последовали его примеру, и глаза их наполнились состраданием.
– Надеюсь, я служил вам верой и правдой, сэр? – с трудом прошептал я и почувствовал на губах смертный холод, который уже охватил мое тело.
– Более чем, друг мой, – ответил мистер Холмс, и его ясный суровый взор потускнел, а крепко сжатые губы задрожали. – Прошу вас, не сдавайтесь. Ведь мы еще можем…
– Нет, мистер Холмс, – прервал его я, – мне остались считанные минуты. Прошу вас, передайте полный отчет о моей службе полковнику Крейтону. А еще, если вас не слишком затруднит, развейте мой прах над Гангом. Я ученый, но… даже я не могу быть ни в чем уверен до конца. А теперь прощайте, господа.
– Но ведь должен быть хоть какой-нибудь выход! – проговорил Холмс с таким отчаянием в голосе, что сердце мое сжалось.
– А может… – нерешительно начал лама Йонтен, – за вратами мандалы. Но как…
– Конечно же! – воскликнул Холмс, щелкнув пальцами. – Я помню эту легенду. Почему бы не попытаться? Прошу вас, ваше святейшество. Только вам теперь под силу спасти нашего друга.
Он за руку подвел далай-ламу к каменному постаменту. Мальчик сел перед Камнем Всевластия в позе лотоса и, прикрыв глаза, приступил к медитации. Шерлок Холмс склонился к нему и зашептал что-то на ухо. Но, что бы он ни пытался предпринять, мне было ясно, что уже слишком поздно. Я быстро проваливался в забытье. Взор мой замутнился, и все вокруг стало казаться далеким и призрачным, как во сне; поэтому я очень неохотно и, во всяком случае, вопреки всем своим представлениям о том, как проводить научные наблюдения и описывать их результаты, излагаю на бумаге то, что увидел – или мне показалось, что увидел, – после. Я не поручусь ни за единое слово. Пусть читатель сам решит, как относиться к моему рассказу.
