Джон Харви - Малолетки
– Если это возможно.
Стивен закашлялся и заерзал на стуле. Три человека смотрели на него, но он избегал их взглядов.
– Я работал над тормозами, – произнес он.
– В жилой комнате?
– Я не хотел поднимать шум, таща вниз по лестнице в мастерскую инструменты, приспособления и прочее.
– Он не хотел, чтобы грязное масло пролилось на его драгоценные инструменты, – заметила Джоан, – вместо этого он разлил его по всему ковру.
– Мне не повезло, – отреагировал Стивен.
– Это было что-то ужасное. Испорчены ковер, половик – все.
– Мы говорили уже давно о том, чтобы сменить ковер, – сопротивлялся Стивен.
– А что насчет половика? – поинтересовался Резник. – Кроме ковра был ведь еще половик?
Джоан подтвердила кивком головы.
– Стивен прав. Старый ковер был выношен и стал тонким. Мы купили половик что-то около года тому назад, чтобы скрыть потертости.
– Какого цвета был ковер?
– Синий. Но он выцвел, вы понимаете. Стал чем-то вроде серо-голубого.
– А половин?
– Клетчатый. Я не помню, каких точно цветов, он мог и не быть настоящей шотландской расцветки, конечно, но рисунок был такого рода. – Резник был уже готов спросить, какие цвета были преобладающими, когда она добавила: – Но не темный, зеленый и красный.
– Что вы сделали с ними, с ковром и с половиком?
– Свезли их на свалку, – отозвался Стивен.
– На какую?
– На ближайшую, в Данкирк.
– Непросто было везти ковер такого размера?
– Привязал на крыше автомобиля, – невозмутимо пояснил Стивен.
– Надеюсь, после того как вы поставили обратно тормоза, – улыбнулся Резник, вынудив Дивайна хихикнуть в кулан.
– А половик? – спросил Резник. – Вы его также прикрепили к крыше автомобиля?
Стивен покачал головой.
– Я положил его в багажник.
Одежда, которую Стивен надевал для пробежек, лежала в корзине для грязного белья в ванной комнате и дожидалась стирки. Это был темно-синий тренировочный костюм с красной и белой полосами вокруг воротника, с ярлыком фирмы «Сен-Мишель» с внутренней стороны, белая шапочка, плотные белые хлопчатобумажные носки. Пара кроссовок «Рибок», в углублениях подошв которых были земля и зола, стояла рядом с другими ботинками на дне гардероба. Все были в пакетах и с соответствующими надписями.
Диптак нашел в ящике комода, где хранились рубашки Шепперда, фотоаппарат с объективом «Олимпус АГ-10», который легко умещался в кармане или в ладони руки.
В стенном шкафу возле кровати, на которой спала Джоан Шепперд, Линн обнаружила флакончик с напечатанным типографским способом предупреждением о необходимости прятать лекарство от детей – «Диазепам, 10 мг». Там еще оставалось двадцать с лишним таблеток.
В другом ящике она нашла фотографию класса Джоан Шепперд, последний день летнего семестра. Человек тридцать детей окружали ее на площадке для игр. Джоан выглядела покровительственно, улыбаясь в объектив. В первом ряду, поджав под себя ноги и несколько морщась от солнца, сидела Глория Саммерс.
Белый комбинезон констебля Хансена был вымазан черным, и он сменил уже вторую пару перчаток. Он получил указание обратить особое внимание на багажник, он и занимался именно этим.
«Черт их возьми, – думал Дивайн, – как долго они еще собираются сидеть там, как экспонаты музея восковых фигур? Не предложат даже ломтя поджаренного хлеба или чашку чая!»
Миллингтон оставил Нейлора делать пометки на половицах у камина, которые хотя бы немного изменили свою окраску, что могло случиться, когда что-то пролилось на ковер и затем просочилось через него. Как давно или недавно это произошло, нельзя сказать, пользуясь невооруженным глазом. Но судебные медики, когда они прибудут, смогут составить более определенное мнение.
Сержант спустился в погреб, где Резник с осторожностью двигался вокруг верстака, среди блестящих инструментов.
– Все это просится на выставку, – восхищенно произнес Миллингтон. – Этот педераст тратит больше времени на то, чтобы они блестели, чем фактически пользуется ими.
Резник вспомнил, в какой изысканной манере патологоанатом поправлял свои очки. «Глубокий пролом в затылочной части черепа, обширные внешняя и внутренняя гематомы. Почти несомненно – удар».
– Берите их, – приказал он, – все до одного.
В то время, когда сержант занимался этим, Резник начал просматривать узкие ящички в шкафу: винты с бронзовыми головками, шесть различных сортов гвоздей, сверла, листы шнурки – от грубой до самой тонкой. Между этими листами Резник и обнаружил фотографии. Задержав дыхание, он разложил их на верстаке, как колоду карт.
– Черт возьми! – воскликнул Миллингтон. Резник не произнес ни слова.
Всего было двадцать семь фотографий размером с открытку. Многие из них были несколько смазаны, не в фокусе. Очевидно, или двигался объект съемки, или же снимки делались не совсем твердой рукой. Большинство, но не все, были сделаны на природе, в каком-то парке с качелями. Молодые девушки в джинсах или в купальных костюмах, с открытой грудью, лишь в одних трусах, девочки, машущие руками в сторону камеры, смеющиеся, танцующие, прыгающие через голову. Была одна фотография – слишком темная, чтобы разобрать, что на ней снято. Очевидно, ее делали в коридоре. Была и такая, которая делалась со вспышкой в классной комнате. Четыре последних, которые выложил Резник, были сделаны в плавательном бассейне. На самой последней из них, на краю бассейна стояла худенькая девочка с проглядывающими ребрами, ее пальчики зажимали нос, и она была готова вот-вот прыгнуть в воду.
С первого взгляда на фотографиях не было видно Глории Саммерс, но была Эмили, Эмили Моррисон. Вот она в центре группы, а вот – ближе к заднему плану снимка. Вот она на качелях, весело дрыгает ногами, а рот широко раскрыт не то от удовольствия, не то от страха. Вот она повернулась на голос, который узнала, лицо оживленное, широко раскрылись глаза.
Резник аккуратно сложил фотографии и сунул их в пластиковый пакет, который убрал во внутренний карман куртки вместе со своим бумажником.
– Закончите здесь сами, – бросил он Миллингтону, направившись к лестнице.
Линн Келлог встретила его в прихожей. В руке она держала фотографию класса. Резник взглянул на нее и кивнул.
– Оставайтесь там и расспросите миссис Шепперд. – Он двинулся дальше. – Оставьте с собой Диптака.
Дивайн посторонился в дверях, чтобы пропустить его в кухню, Резник обошел Джоан Шепперд и властно опустил руку на плечо ее мужа.
– Стивен Шепперд, я арестую вас в связи с убийством Глории Саммерс и подозрением в убийстве Эмили Моррисон. Вы можете не говорить ничего, но то, что вы скажете, может быть использовано против вас.
