Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)
«Разыскивается: женщина, проживающая в респектабельном районе; одета изысканно; очень широкая переносица и близко посаженные глаза; между бровей – складка; взгляд внимательный; возможно, сутулится. Есть вероятность, что как минимум дважды за последние месяцы обращалась к оптику. Поскольку линзы в ее пенсне очень сильные, а оптиков не так много, найти ее будет нетрудно».
Холмс улыбнулся, видя удивление Хопкинса, которое, должно быть, отразилось и на моем лице.
– Поверьте, определить все это было проще простого, – сказал он. – Трудно найти какой-либо другой предмет, который мог бы поведать о своем хозяине так много, как очки или пенсне, особенно такое примечательное, как это. О том, что оно принадлежит женщине, мне подсказала его изящная форма и предсмертные слова секретаря, разумеется. Насчет места ее проживания и одежды – как видите, оправа изготовлена из чистого золота, вряд ли такая элегантная вещь может принадлежать неопрятному или неаккуратному человеку. Примéряйте пенсне на себя, и вы увидите, что оно будет с вас спадать, потому что зажимы разнесены слишком широко, отсюда вывод – у этой леди переносица очень широкая у основания. Такие носы чаще всего короткие и мясистые, но нередко бывают и исключения, поэтому я не берусь это утверждать и в своем описании на этом не настаиваю. У меня лицо довольно узкое, и тем не менее мои глаза расставлены шире, чем эти линзы. Это наталкивает на мысль, что глаза у леди посажены очень близко к носу. Ватсон, можете проверить, линзы в пенсне вогнутые и чрезвычайно сильные. При такой близорукости у женщины непременно должны появиться и соответствующие изменения на лбу, на веках, проявиться и в форме спины.
– Да, – сказал я, – с каждым из ваших утверждений я согласен. Но как вы догадались, что она дважды побывала у оптика, признаться, мне совершенно непонятно.
– Посмотрите на зажимы. – Холмс взял пенсне. – На них маленькие пробковые прокладки, смягчающие давление на переносицу. Одна из них выцвела и слегка потерлась, но вторая выглядит как новая. Очевидно, что ее поставили на место старой, которая отвалилась. По состоянию более старой прокладки я могу определить, что здесь она стоит не больше нескольких месяцев. Обе они совершенно одинаковые, а значит, леди оба раза обращалась в одно и то же заведение.
– Честное слово, это просто поразительно! – вскричал Хопкинс, глядя на Холмса восхищенными глазами. – Подумать только, у меня под носом было столько информации, а я об этом даже не догадывался! Хотя, конечно, я собирался объехать всех лондонских оптиков.
– Ну разумеется, – снисходительно произнес Холмс. – Вы что-нибудь можете добавить о деле?
– Нет, мистер Холмс. Думаю, вы теперь знаете столько же, сколько и я… Или даже больше. Мы опросили соседей, может, кто видел посторонних рядом с домом или на железнодорожной станции. Ничего. Меня больше всего удивляет полное отсутствие мотива в этом преступлении. Ну, незачем было его убивать! Никто даже предположить не может, почему это произошло.
– О, ну здесь я вам ничем помочь не смогу. Но вы, кажется, хотите, чтобы мы завтра отправились в Кент?
– Если, конечно, это вам удобно, мистер Холмс. В шесть утра с Чаринг-Кросс отходит поезд в Чатам, мы могли бы быть в Йоксли-Олд-плейс часов в восемь-девять.
– Что ж, в шесть значит в шесть. Ваш случай действительно весьма интересен, и я с удовольствием займусь им. Но уже почти час ночи, нам стоит немного поспать. Думаю, здесь на софе перед камином вам будет удобно. Когда утром будем собираться, я зажгу спиртовку и угощу вас кофе.
За ночь буря утихла, но утро не встретило нас ясной погодой. Мы увидели холодное зимнее солнце, поднимающееся над унылыми болотистыми берегами Темзы и серыми безотрадными плесами, которые всегда будут напоминать мне о погоне за андаманским островитянином из одного нашего давнего приключения. После долгого и утомительного путешествия мы сошли на небольшой станции в нескольких милях от Чатама. Пока лошадь запрягали в двуколку, мы наспех позавтракали в одном из постоялых дворов, так что в Йоксли-Олд-плейс прибыли в бодром расположении духа и готовыми к работе. У садовой калитки нас встретил констебль.
– Ну что, Вилсон, есть новости?
– Нет, сэр, ничего нового.
– Сообщений о встречах с незнакомыми людьми не поступало?
– Нет, сэр. На станции уверены, что вчера никого, кроме местных, там не было.
– На постоялых дворах узнавали? Тех, кто сдает внаем жилье, опросили?
– Да, сэр. Обошли всех.
– Что ж, отсюда недалеко до Чатама, пешком дойти можно. Там и остановиться есть где, и на поезд сесть можно так, чтобы тебя никто не заметил. Это та садовая дорожка, о которой я говорил, мистер Холмс. Вчера на ней не было ни единого следа, уж поверьте.
– С какой стороны были следы на траве?
– Вот с этой, сэр. Вот на этой узенькой полосе травы между дорожкой и клумбой. Сейчас уже не видно, но тогда я их сразу заметил.
– Вижу, вижу, здесь кто-то проходил, – сказал Холмс, наклонившись к траве. – Нашей леди, должно быть, пришлось идти очень осторожно, чтобы не ступить на дорожку с одной стороны или на клумбу с другой, где ее следы были бы еще заметнее.
– Да, сэр. Наверное, это очень хладнокровная особа.
Я видел, с каким напряженным вниманием Холмс рассматривает узкую полоску травы.
– Так вы считаете, что именно здесь она возвращалась?
– Да, сэр, другой дороги нет.
– И шла по этой траве?
– Конечно, мистер Холмс.
– Хм! Хотелось бы мне на это посмотреть… Очень бы хотелось. Что ж, думаю, с дорожкой мы покончили. Идем дальше. Надо полагать, черный ход никогда не запирается? Значит, в дом она могла войти совершенно свободно. Ее целью не было убийство, иначе она бы взяла с собой какое-то оружие и воспользовалась бы им, а не ножом из письменного прибора на столе. Прошла она по коридору, не оставив следов на кокосовой циновке, и оказалась в кабинете. Как долго она пробыла там? Установить это мы не можем.
– Не более нескольких минут, сэр. Я забыл вам сказать: миссис Маркер, экономка, убирала в кабинете незадолго до случившегося… Минут за пятнадцать, как она утверждает.
– Хорошо, примем это к сведению. Итак, леди входит в комнату, что же она здесь делает? Подходит к письменному столу с бюро. Зачем? Точно не за содержимым выдвижных ящиков. Нет, все, что ее могло заинтересовать, наверняка должно было быть заперто. Значит, она пришла за чем-то, что находилось в закрытом шкафчике. О, а это что за царапина на дверце? Подержите-ка спичку, Ватсон. Хопкинс, почему вы мне об этом не сказали?
Отметина, которую он рассматривал, начиналась на медном квадратике вокруг замочной скважины на правой створке лакированной дверцы и отходила в сторону примерно на четыре дюйма.
