Патриция Вентворт - Сквозь стену
Флоренс Брэнд веско проговорила:
— Я живу здесь около двадцати лет. Ничего не случалось, пока мой деверь не оставил это несправедливое завещание.
Кэсси Ремингтон вскинула голову.
— Мисс Сильвер неинтересно слушать про завещание Мартина, — сказала она язвительным тоном. — И, в самом деле, Флоренс, я не понимаю, какую ты можешь видеть в этом связь с Хелен Эдриан или Сирилом Фелтоном, ни один из которых не унаследовал ни пенни, причем у обоих не было на это ни единого шанса.
Мисс Сильвер сказала:
— В самом деле?
Кэсси Ремингтон звякнула своей цепочкой.
— Не понимаю, почему мы продолжаем об этом говорить. Все это чрезвычайно неприятно. Подумайте только, какие заголовки появятся в газетах, не говоря уж об остальном. Элиза и миссис Бэлл отсылали репортеров большую часть пятницы и всю субботу. Миссис Бэлл, по крайней мере, наверное, и сегодня занималась бы этим, но она не приходит сюда по воскресеньям после обеда, так что мы просто держим все окна и двери на запорах. И, конечно, завтра все будет обстоять намного хуже, — искорка промелькнула в ее глазах, когда она на мгновение задержала взгляд на сестре, и мисс Ремингтон с нажимом повторила: «Намного хуже!»
Флоренс Брэнд крепко сжала бледные, довольно пухлые губы и ничего не сказала. Мисс Кэсси продолжила свою речь.
— Если б это было самым худшим. Я нисколько не удивлюсь, если к нам понаедут целые автобусы туристов! И готовить себе еду отныне мы должны сами! Не думаю, что миссис Бэлл и миссис Вулли придут после того, как до них дойдут новости о Сириле Фелтоне. Все идет из рук вон плохо. Несомненно, каждый в Англии все узнает сразу же, как только выйдут утренние газеты.
Миссис Брэнд наградила сестру неторопливым, холодным взглядом неприязни.
— Не вижу пользы в том, чтобы представлять вещи хуже, чем они есть на самом деле. Миссис Бэлл не пропустила ни одного репортера, и, я полагаю, миссис Вулли тоже, — ее голос опустился в глубины неодобрения. — Они любуются собой, — она не сказала «как и ты», но это слышалось в ее голосе.
Кэсси Ремингтон покачала головой.
— О, ну ладно, полагаю, все мы вскоре увидим в газетах свои фотографии, — добавила она.
Мисс Сильвер, собравшись уходить, спросила, не могла бы она пройти кругом через сад, чтобы Элизе не пришлось открывать входную дверь.
— У нее и без того много дополнительных хлопот, а тут еще я своим пребыванием в доме прибавила ей работы.
Пенни провела ее через кухню. Но, когда они там оказались, и дверь в прихожую была закрыта, мисс Сильвер задержалась и спросила:
— Вы по-прежнему спите на чердаке?
Пенни казалась немного удивленной, но ответила с неохотой.
— Нет, я вернулась в свою комнату. Туда я переехала из-за Хелен Эдриан, но они посчитали, что мне лучше вернуться. Они думают, что для нас всех будет лучше, если мы будем на одном этаже, — после паузы она добавила, — глупо на это возражать.
Мисс Сильвер улыбнулась со всей сердечностью.
— Комната принадлежит вам. Скоро вы преодолеете все другие воспоминания. И чем скорее вы сделаете к этому шаг, тем скорее это произойдет.
Пенни кивнула.
— Элиза знала какую-то женщину, у которой умерла дочь, и она оставила в комнате все, как есть. Она даже приносила туда горячую воду и ночную сорочку раскладывала на постели, по телу Пенни пробежала легкая дрожь.
Мисс Сильвер ласково кашлянула.
— Весьма ненормальное поведение и ничуть не отвечающее христианской надежде и вере, — а затем живо произнесла, — я хотела спросить вас, не окажете ли вы мне одну услугу.
У Пенни возникло очень странное чувство, чувство, что сейчас ее попросят о чем-то важном. Но, конечно, что за чушь! Потому что, разве могла мисс Сильвер попросить ее об услуге, которая бы стоила дороже двух пенсов в базарный день? Ужасно глупо было думать, что могла бы, и ужасно глупо было обнаружить дрожь в голосе. Пенни сказала:
— О да, в чем дело?
Выражение лица у мисс Сильвер сохранялось несколько озабоченное, но теперь к нему добавилась решительность.
— Это может показаться вам странным, моя дорогая, но, надеюсь, вы сделаете то, о чем я вас попрошу.
Пенни опять сказала:
— В чем дело? — и на этот раз ее голос не дрожал, потому что она сумела с ним совладать.
— Я хочу, чтобы вы оставили открытой дверь между домами на спальном этаже.
Пенни очень медленно и сухо произнесла:
— Дверь заперта на засов с другой стороны.
Мисс Сильвер кашлянула и сказала:
— Да.
Пенни не отрывала от нее глаз, больших карих глаз.
— Вы хотите сказать... Может быть... Вы захотите войти в дом через эту дверь?
— Не нужно слишком сильно забегать вперед. Констебль Вилкинс проводит ночь на нашей стороне дома. Он будет на площадке рядом со спальнями. Возможно, его помощь и не понадобится, но я все же предпочту, чтобы проход был открыт.
Пенни не спросила, что имелось в виду. Продолжая безотрывно смотреть на мисс Сильвер широко распахнутыми глазами, она сказала:
— Я не знаю... Если нужно...
— Думаю, нужно.
— Хорошо.
Мисс Сильвер попросила:
— Пойди и сделай это прямо сейчас, моя дорогая.
Мысль о том, что в данный момент наверху в спальнях никого нет, осталась невысказанной.
Они вышли в сад. Аромат плюща усилился. Фруктовые деревья напротив стены отцветали. Лазурное море излучало спокойствие. Мисс Сильвер, оглядывая пейзаж, восхитилась его красотой и заметила, что он напоминает ей Авиньонскую долину, как ее описал лорд Теннисон: «богата и фруктовыми садами, зелеными покровами и травами, средь коих король — тот чай, что произрастает летом». После чего она продолжила путь по протоптанной дорожке к двери кухни Элизы, а Пенни вернулась на свою сторону дома.
Когда она проходила мимо гостиной, Феликс взял какой-то удивительный по красоте пассаж. Она с минуту поколебалась, а потом медленно повернула ручку и заглянула внутрь. Он сидел за роялем, наклонившись вперед и быстро что-то записывал на одном из листков бумаги, беспорядочно разбросанных на полированной крышке. Его карандаш стремительно летал по бумаге, лицо было повернуто в ее сторону, но Феликс ее не видел. Он мысленно унесся в свою собственную страну, да так далеко, что об имении «Бухта» и ее проблемах совершенно забыл.
Пенни какое-то время постояла, глядя на него, потом закрыла дверь и ушла.
Она поднялась на этаж, где были спальни, и прошла в коридор, ведущий к стене, разделяющей дома. Подойдя к двери, она повернула ключ и, оставив его в замке, ушла.
Глава тридцать восьмая
