Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом
Дорро вскочила.
– Да как вы смеете говорить обо мне такие вещи? Гарри, сделай же что-нибудь. Какая чушь! Если яд положили во флакон до пяти… но ведь мы с Гарри узнали о новом завещании только за обедом, а его подали в семь!
– Пожалуйста, сядьте, мадам. То, что вы говорите сейчас, абсолютно верно, но прошу вас, помните: пока речь идет только о мотиве.
– Спасибо, что хотя бы допускаете возможность моей правоты! – рыкнула Дорро, как тигрица, явно не испытывая ни малейшей благодарности.
Пуаро снова обернулся к Гарри – иметь дело с ним было проще во всех отношениях.
– Виконт Плейфорд, я продемонстрировал вам, что и у вас, и у вашей супруги мог быть мотив. Однако вы не убивали Джозефа Скотчера. Ни вы, ни ваша жена.
– Точно! – Гарри кивнул. Потом протянул руку и с сердечным: – Ха! Все хорошо – о-хо! – похлопал супругу по коленке.
– Мадемуазель Клаудия… – продолжал меж тем Пуаро.
– Неужели я следующая? Как интересно!
– Несмотря на помолвку с доктором Кимптоном, завещание матери и для вас могло стать существенным мотивом. Возможно, вам не нужны ни деньги, ни земля, но вы – человек, коллекционирующий несправедливости. К примеру, вам представляется несправедливым тот факт, что ваш младший брат унаследовал отцовский титул. А почему не вы, не старшая сестра? И после этого еще узнать, что Джозеф Скотчер претендует на то, что вы считаете своим по праву…
– Можете не продолжать, – скучающим голосом перебила его Клаудия. – Разумеется, мотив у меня был – это и так очевидно! Только я в таком случае убила бы не Джозефа, а мать. В самом деле, разве это его вина, что она переписала завещание? А виновных надо подбирать с особым тщанием, верно?
– Нет, тщательность в отборе необходима при любых обстоятельствах, – откликнулся вдруг Кимптон.
– Остается вопрос приведения в исполнение, – продолжила Клаудия. – Ой! – Она хихикнула. – Я не то имела в виду – не приговор. Я о планах. Если б я планировала преступление, в нем никогда не смешались бы воедино смерть от яда и разбитый череп. А тот, кто это затеял, свалил все в одну кучу. И испортил все представление, вот что я вам скажу.
– Ложь! – Софи Бурлет буквально выплюнула это слово. – Я сама видела тебя с дубинкой в руках!
– О боже… Неужели все начинается сначала? – Клаудия подняла глаза к потолку. – Я не убивала Джозефа – скажите ей это еще раз, Пуаро, ради всего святого. – Софи она сказала следующее: – Я всегда дорожила его компанией, ты ведь знаешь. К тому же во мне слишком силен инстинкт самосохранения, он никогда не даст мне убить, если я не буду совершенно уверена в том, что меня не поймают. Задумай я убить кого-нибудь – вообще-то пора уже перестать давать волю воображению, а то как бы и впрямь не соблазниться, столько подходящих кандидатур кругом, – так вот, задумай я кого-нибудь убить, то сделала бы это так, чтобы и на секунду не попасть под подозрение. А если б это оказалось невозможным – что ж, пришлось бы оставить мерзавцу жизнь, как бы ни претило мне мое милосердие.
– Твои речи разят наповал, дражайшая моя! – Кимптон одобрительно захлопал в ладоши. Майкл Гатеркол с выражением отвращения на лице отвернулся.
– Клаудия Плейфорд не убивала Джозефа Скотчера, – объявил Пуаро. – Переходим к Рэндлу Кимптону.
– Ага! Надо послушать, – сказал Кимптон.
– У вас, месье, было больше причин желать смерти Джозефу Скотчеру, чем у кого-либо другого, и все они весьма убедительны. Для начала Скотчер украл у вас первую любовь, Айрис Морфет; под конец едва не увел у всех из-под носа еще и состояние леди Плейфорд. Какая несправедливость! В то время, как ваша будущая жена, которой вы преданы и душой, и телом, оставлена вовсе без наследства! Уже одно это могло стать вполне достаточным мотивом для вас, не говоря уже о случае с Айрис Морфет.
– Совершенно достаточным, – легкомысленно согласился Кимптон.
– Однако поговорим пока об Айрис, – продолжал Пуаро. – По вашим словам, она покинула вас ради того, чтобы выйти замуж за Скотчера, но этого не произошло. Напротив, ее отношения со Скотчером полностью прекратились. Можно долго гадать, как и почему это получилось, но факт остается фактом: наверняка мы ничего не знаем. Твердо известно лишь одно: позже она раскаивалась в своем решении, но безрезультатно. Обратно вы ее не приняли.
– А вы, окажись вы на моем месте, приняли бы? Женщину, которая один раз уже покинула меня, причем ради человека куда более низкого положения? Человека, который подражал мне во всем, усваивал мои слова и жесты, чтобы добиться популярности у окружающих? Не знаю, чего вы добиваетесь, перетряхивая эту старую историю, Пуаро. Мне нечего больше сказать вам об Айрис. Я думал, разговор у нас пойдет о том, почему именно я, а никто другой, прикончил Скотчера.
– Именно это я и пытаюсь рассказать вам, mon ami. Прошу вас, наберитесь терпения. Когда вы отвергли Айрис, она вышла замуж за Персиваля Гиллоу, человека сомнительной репутации и без всяких видов на будущее. Не прошло и года, как она умерла. Упала под поезд, так вы мне сказали.
– Совершенно верно, – коротко подтвердил Кимптон.
Пуаро, стоявший до сих пор со мной бок о бок, начал прохаживаться по комнате.
– Умно – изобретательно – вы сообщили мне две вещи сразу: первое – мистер Гиллоу был неприятный тип и второе – полиции не удалось доказать, что это он толкнул свою жену под поезд. Вы хотели, чтобы я решил, будто гибель Айрис либо дело рук ее мужа, либо несчастный случай. Однако сами вы так не думали.
– Неужели? – Рэндл улыбнулся. Он пытался разыгрывать безразличие, но не убедил меня своим спектаклем.
– Доктор Кимптон, не забывайте, я был в Англии. И говорил там со многими людьми, включая офицера полиции, который расследовал смерть Айрис Гиллоу. Он и рассказал мне о ваших визитах к нему и о том, что вы настаивали: это Джозеф Скотчер убил ее, когда она узнала, что он вовсе не болен, как притворялся, и пригрозила раскрыть его тайну. Испугавшись возможного разоблачения, он от нее избавился – вот в чем вы подозревали его тогда и подозреваете по сей день, не так ли?
– Что ж, да – подозревал и подозреваю. Значит, вы встречались с инспектором Томасом Блейкмором? В таком случае он должен был вам сказать: никаких улик убийства найдено не было, отсюда и вердикт – смерть по неосторожности.
– У меня есть к вам один вопрос, доктор Кимптон, – сказал Пуаро. – Если вы считали, что Айрис убил Скотчер, то почему хотели, чтобы я подозревал Персиваля Гиллоу?
– Подумайте сами, Пуаро. Где же ваша знаменитая психология, почему она еще не подсказала вам ответ на столь несложную загадку?.. Не догадались? Ладно, я вам скажу. В Оксфорде, когда я был еще молод, полон нерастраченной энергии и оптимистически верил в людей и их природу, я потратил немало сил, желая убедить всех доверчивых глупцов в том, что Скотчер их дурачит. Я ни минуты не сомневался в том, что Скотчер лжец и симулянт, что он ничем не болен физически, – и, естественно, пытался доказать это другим людям. И что же? Меня самого едва не подвергли остракизму! Скотчер потрудился не меньше моего, убеждая всех в серьезности своего состояния. Он даже устроил двоим-троим влиятельным знакомым встречу со своим лечащим врачом – без сомнения, подставным, как и тот братец, которым он угостил меня. Обе роли – и врача, и брата – исполнил не кто иной, как сам Джозеф Скотчер, бородатый и смуглый, по крайней мере, до запястий.
