Фергюс Хьюм - Зеленая мумия
Хоуп согласился, но едва Рендом задремал, как в столовую ворвалась растрепанная Джейн с красными от слез глазами.
– Джентльмены, вас зовет доктор Робинсон. Госпожа пришла в сознание, и она… Она…
Молодые люди вскочили со своих мест и торопливо отправились в спальню, где лежала умирающая. Медик сидел у ее постели и держал несчастную за запястье, считая пульс. Когда Арчи и Фрэнк вошли, доктор приложил палец к губам, призывая их к молчанию. Вошедшие замерли, повинуясь знаку врача. И тут раздался голос Селины – тихий, обессиленный шепот в комнате, тускло освещенной единственной свечой комнате.
– Кто там? – спросила госпожа Джашер, услышав скрип двери и шорох шагов.
– Это господин Хоуп и сэр Фрэнк Рендом, – прошептал доктор ей на ухо. – Они прибыли вовремя, чтобы спасти вас.
– Вовремя, чтобы увидеть, как я умру, – пробормотала женщина. – Но я не могу умереть, пока не расскажу им правду. Я рада, что Рендом здесь. Такой добрый мальчик, он обошелся со мной много лучше, чем я заслужила. Я… О… Дайте бренди.
Робинсон поднес к ее губам ложку.
– Теперь лежите и не пытайтесь говорить, – сказал ей доктор. – Вам понадобятся все ваши силы.
– Понадобятся – чтобы сказать все, что я должна, – прошептала вдова слабым, дрожащим голосом. – Сэр Фрэнк! Сэр Фрэнк!
– Да, госпожа Джашер, – откликнулся молодой человек, осторожно подходя ближе к кровати.
Женщина протянула слабую руку и сжала его пальцы.
– Вы должны стать для меня отцом-исповедником и услышать все. Вы получили изумруд?
– Что?! – Рендом подскочил от удивления. – Так это вы…
– Да, я послала его вам как свадебный подарок. Мне жаль, и я боялась… и я… я… – тут Селина замолчала, задыхаясь.
Доктор вмешался и влил ее в рот еще пару ложек бренди.
– Вы не должны говорить, – строго произнес Робинсон, – или я буду вынужден попросить джентльменов покинуть комнату.
– Нет, нет! Дайте еще бренди… – и когда доктор поднес напиток к ее губам, она принялась глотать так жадно, что доктору пришлось отобрать у нее стакан. Но спиртное придало умирающей сил, и с невероятным напряжением она приподнялась на подушках. – Хоуп, Рендом, подойдите ближе, – сказала она чуть окрепшим голосом. – Я вам должна кое-что рассказать. Это я подбросила изумруд. Ночью, когда никто не видел, я ускользнула от твоего шпиона, Фрэнк, пробралась мимо часового, тихо, как кошка, и оставила камень в его будке. Я хотела, чтобы он был у тебя.
– Откуда он у вас? – тихо спросил Рендом.
– Это долгая история, я не успею рассказать ее. Я все записала.
– Записали? – переспросил Арчибальд, наклоняясь к ней.
– Да. Джейн думала, что я пишу письма, но я написала всю историю убийства… Вы хорошо отнеслись ко мне, дорогой сэр Фрэнк, поэтому, поддавшись импульсу, я принесла вам изумруд. Когда я вернулась, то пожалела, но было уже поздно что-то менять, и я бы не осмелилась вновь приблизиться к форту. На второй раз ваш шпион мог бы меня заметить. И тогда я решила, что должна записать всю историю убийства, чтобы хоть как-то оправдать себя.
– Значит, вы не виновны в смерти Болтона? – переспросил баронет, несколько запутавшись в признаниях умирающей.
– Нет. Я не душила его, но знаю, кто это сделал. Я обо всем написала. Я уже заканчивала, когда в окно постучали. Я впустила его, а потом рассказала, что сделала и что собираюсь сделать. Он хотел забрать у меня признание…
– О ком вы говорите? – взволнованно перебил ее Арчи.
Однако госпожа Джашер, казалось, не услышала его вопроса.
– Моя исповедь лежит комнате на столе… Или, наверное, уже на полу. У меня не было времени скрепить листы, потому что появился он. Я сказала ему, что отправила изумруд вам и написала обо всем, что натворила. Тогда он словно обезумел и бросился на меня с этим ужасным ножом. Он опрокинул и лампу, и свечи. Стало темно, я закричала, а он ударил меня… Ударил … Ах…
– Кто, черт побери, это был? – потребовал ответа Рендом. Но госпожа Джашер упала назад на подушки, и Робинсон снова напоил ее бренди.
– Вам нужно выйти. Пусть она отдохнет, – объявил доктор. – Или я не отвечаю за ее жизнь.
– Я должен остаться и узнать правду, – решительно сказал Фрэнк. – А вы, Хоуп, идите в комнату и найдите признание. Оно на столе или возле него. Несомненно, во второй раз злоумышленник приходил за ним. Он может явиться снова, а констебль Поинтер может уснуть. Поспешите!
Арчибальд не нуждался в том, чтобы его подгоняли. Он стремительно выскочил из комнаты, но тем не менее осторожно прикрыл за собой дверь. Услышав тихий стук, госпожа Джашер вновь открыла глаза.
– Не уходите, Рендом, – слабым голосом заговорила она. – Я должна вам так много сказать… Мне так жаль… Может быть, если бы я сожгла признание, то избежала бы этого несчастного случая…
– Несчастного случая?! – воскликнул сэр Фрэнк. – Это же убийство!
Страшное слово будто вдохнуло в умирающую новые силы. Она вновь села в кровати и воскликнула:
– Убийство! Да, именно убийство! Это он убил Сиднея Болтона, чтобы получить изумруды, и меня убил, чтобы заставить навсегда замолчать.
– Но кто же это? Кто ударил вас ножом? – не выдержал Рендом.
– Какаду. Он виновен в смерти Болтона… И в моей.
Произнеся это, Селина Джашер замертво упала на подушки.
Глава XXV
Исповедь госпожи джашер
Холодным серым утром Арчи Хоуп и сэр Фрэнк покинули дом вдовы Джашер, где прошедшей ночью разыгралась страшная трагедия. Мертвая хозяйка дома осталась лежать под простыней в собственной кровати. Перед уходом молодые люди возложили несколько хризантем к ногам убитой. Они ушли, оставив служанку Джейн рыдающей в розовой гостиной, в то время как констебль и доктор занялись оформлением необходимых бумаг. Авантюристка прожила бурную и несчастливую жизнь, но всегда была добра к своей единственной служанке, поэтому хотя бы один человек на свете искренне оплакивал ее смерть. Друзья ничего не сказали рыдающей Джейн о признании покойной: ее доброе имя и без того будет уничтожено, когда правда о преступлении окажется в газетах.
Когда несчастная умерла, Рендом оставил врача и полицейского присматривать за трупом, а сам отправился в комнату покойной, где нашел Хоупа с бумагами в руках. К счастью, констебля здесь не было, иначе он не позволил бы баронету забрать их. Арчибальд нашел признание, занимавшее целую стопку листов, на столе миссис Джашер. В конце оно обрывалось на полуслове, не было и подписи. Видимо, именно в этот момент Какаду постучал ей в окно. Она впустила его, но не отдала изумруд и сказала об изложенном письменно признании, и тогда он опрокинул свечи и набросился на нее. Вдова даже не догадывалась, насколько у канака дикий нрав.
