Энтони Беркли - Суд и ошибка
Поток свидетелей не иссякал. Процесс продолжался уже три дня, подвести итог всем свидетельским показаниям было бы невозможно, даже будь от этого толк. Юный Фуллер прекрасно справился со своей задачей. В суд вызвали всех, кто мог оказать хоть малейшее содействие. Судья проявлял неистощимое терпение. Свидетелей вызывали в соответствии со временем их участия в событиях, о которых шла речь.
Появление одного из свидетелей стало для мистера Тодхантера сюрпризом. Он знал, что Фарроуэя тоже вызвали в суд повесткой, но не ожидал увидеть его в зале. Мистер Тодхантер полагал, что вместо Фарроуэя увидит заключение врача о том, что его пациент не в состоянии давать свидетельские показания. Однако, словно методы работы Фуллера были эффективнее методов адвоката Палмера, в зал пригласили Фарроуэя, и он вошел.
Сэр Эрнест применил к нему щадящий подход. Связь Фарроуэя с Джин Норвуд только упоминалась мимоходом, но внимание на ней не заострялось. От мистера Фарроуэя требовалось лишь одно: изложить суть нескольких бесед с подсудимым. Об этом и расспрашивал его сэр Эрнест. Фарроуэй повел себя благородно. В отличие от сэра Эрнеста, он не щадил себя (мистер Тодхантер заподозрил, что здесь не обошлось без вмешательства жены Фарроуэя). Свидетель оказался полезным во всех отношениях, поскольку он не сомневался в виновности подсудимого, а чем больше людей высказывало такую убежденность, тем больше присяжных было готово присоединиться к их мнению.
Фарроуэй поведал суду о своих беседах с мистером Тодхантером, о ленче в дорогом ресторане, когда мистер Тодхантер узнал, что его спутник увлечен мисс Норвуд и готов ради нее пожертвовать семьей, а также о втором продолжительном и роковом разговоре в квартире Фарроуэя. Зал слушал свидетеля в полной тишине. Порой Фарроуэй понижал голос почти до шепота, но и тогда его не требовалось переспрашивать. В гробовой тишине был отчетливо слышен каждый звук.
— Я говорил ему, — твердил Фарроуэй с таким надрывом, что мистера Тодхантера на скамье подсудимых охватило острое смущение, — я говорил, что второй такой же порочной женщины нет на свете. Говорил, что порой готов прикончить ее своими руками, но не хватает духу. Помню, я сказал, что если уж кто и заслуживает смерти, так это она. В то время я любил ее, — в порыве отчаяния прошептал Фарроуэй, — но не мог не видеть, что она за человек…
— Мистер Фарроуэй, — в тон ему произнес сэр Эрнест, — мой долг — задать вам несколько щекотливых и мучительных вопросов. Предположим, что в то время подсудимый мысленно решал, стоит ли убивать эту женщину. Ваши слова и отношение могли склонить чаши весов в сторону убийства?
Фарроуэй поднял голову.
— Да, — ответил он чуть громче, чем прежде. — Я давно понял это. Должно быть, это я подбил его на убийство.
Немногочисленные вопросы мистера Джеймисона, целью которых было показать, что Фарроуэй, как романист и знаток человеческой психологии, мог бы предположить, что в намерения мистера Тодхантера входило лишь напугать мисс Норвуд, потрясая револьвером, не вызвали ничего, кроме разочарования. В целом показания Фарроуэя оказались наиболее красноречивыми из всех. На присяжных они явно произвели неизгладимое впечатление.
Затем на сцене появился мистер Балд, который с достоинством признался, что разжег негодование мистера Тодхантера повестью о прискорбном поведении мисс Норвуд в театре. Мистер Бадд смог подтвердить, что мистер Тодхантер расспрашивал именно о мисс Норвуд и в особенности о ее отталкивающем характере. Его поддержал и мистер Плейделл, прибавив, что мистер Тодхантер спрашивал, станет ли мир в целом лучше без мисс Норвуд. Затем появилась миссис Винсент Палмер, от которой ждали еще более ценных показаний. Миссис Палмер задали ряд весьма неожиданных вопросов.
— Скажите, — допытывался сэр Эрнест, — вам когда-либо случалось видеть у своего мужа револьвер?
Миссис Палмер ответила утвердительно.
— Вы знали, что у него есть револьвер?
— Да.
— Вам доводилось держать его в руках?
— Да.
— А стрелять из него?
— Да.
— Зачем?
— Сама не знаю. Просто захотелось попробовать, когда мужа не было дома.
— Когда это было?
— Не могу сказать, но не так давно.
— В этом году?
— Да, конечно.
— В последние шесть месяцев?
— Может быть. Кажется, это случилось летним днем. В конце лета.
— Во что вы стреляли?
— В садовую клумбу.
Словно фокусник, сэр Эрнест извлек лист из пачки.
— Прошу вас взглянуть сюда, — он передал листок судебному приставу, и тот отнес его миссис Палмер. Мистер Тодхантер с восхищением наблюдал за ней. Она прекрасно играла свою роль, казалось, этот лист бумага она видит впервые. Но мистер Тодхантер уже знал, какой обработке подвергаются свидетели до того, как оказываются в зале суда, и после этого.
— Это план вашего сада, миссис Палмер?
— Да, это он.
— На нем обозначены все клумбы?
— Все до единой.
— Вы покажете присяжным, в какую из них вы выстрелили?
— Вот в эту. Она отмечена красным крестом.
— Благодарю вас, миссис Палмер. У меня все.
Пока присяжные разглядывали план, миссис Палмер незаметно выскользнула из зала. Испытание, каким стало для нее появление на суде, она выдержала с честью.
Сэр Эрнест переглянулся с мистером Тодхантером и чуть не подмигнул ему. Мистер Тодхантер поспешно отвернулся. Показания миссис Палмер не были для него откровением. В сущности, обратиться к ней за помощью предложил он и чрезвычайно гордился этим.
Во время суда над Палмером одним из свидетельств против него выступал недавний выстрел из принадлежащего ему револьвера. Палмер утверждал, что несколько лет не стрелял из него. Либо его адвокат упустил из виду, что из револьвера мог стрелять кто-то другой, либо миссис Палмер забыла, что это сделала она. Так или иначе, мистер Тодхантер, продолжавший самостоятельно вести расследование, однажды днем ускользнул из-под надзора мистера Читтервика и нанес еще один визит в Бромли, где напрямик, без предисловий спросил у миссис Палмер, не могло ли так быть, что именно она стреляла из револьвера. После продолжительной паузы миссис Палмер согласилась с его предположением. Затем мистер Тодхантер убедился, что она выстрелила в одну из клумб, вернулся в Лондон и сразу отправил в Бромли мистера Читтервика и эксперта-баллистика. Эксперту вручили лопату и приказали перекопать клумбу, в результате чего он нашел свинцовую пулю, которая могла быть выпущена только из армейского револьвера. Пулю отправили на экспертизу и без труда установили, что она выпущена из револьвера, принадлежащего Палмеру. И конечно, все было чисто, без обмана и подвоха — ведь револьвер Палмера по-прежнему находился в полиции и никак не мог быть позаимствован у нее ради такой сомнительной цели, как фальсификация улик. Следовательно, этим продуманным ходом мистер Тодхантер если не уничтожил, но по крайней мере расшатал костяк доказательств против Палмера.
