Джон Карр - Читатель предупрежден
Существовала опасность, что Пенник приедет на дознание. Он уже не раз угрожал это сделать. Правда, я знал, что его не пустят в зал, но он мог сделать попытку пройти. В таком случае, нужно было арестовать его на месте – исключительно плохой вариант. Поэтому весь смысл дознания при закрытых дверях заключался в том, чтобы Виктория Кин не имела бы понятия об аресте Пенника, если бы все произошло по нашему сценарию. Пресса не получила бы присяжных до того момента, когда эти уважаемые граждане смогли бы без всяких помех направо и налево рассказывать о дознании.
Что ж, Пенник явился на дознание, а мы получили вердикт именно такой, какой нам нужен. Сначала он впал в бешенство, а потом сломался. Мы с Мастерсом отвели его в маленькую комнату…
– В которую, – горько прервал его Сандерс, – меня не впустили.
– Нет, сынок. Ты был слишком опасен и мог все испортить. Ведь ты не поверил бы, если бы мы сказали тебе что-то плохое об этой девушке, пока не убедился в этом собственными глазами.
Все дело висело на волоске до того момента, когда мы, наконец, узнали правду от Пенника. Я объяснил ему, что последние события были организованы мной и, если он все расскажет мне, я избавлю его от последствий. Он поверил мне. И рассказал нам всю историю своей жизни. «Телефорс»– это только фетиш и суеверия, которые он унаследовал от своего дяди из племени Банту.
Да, теперь мы переходим к очень существенному моменту: мне хотелось, чтобы ты хорошо это понял, сынок, – ораторствовал Г.М., в запале отбивая такт пальцем. – С научной точки зрения, даже его чтение мыслей было обманом. Оно опиралось на информацию, собранную или полученную от самого «пациента». Например, от комиссара из Гроувтопа вытянул много информации о Мастерсе. Но Пенник не считал это обманом. В этом заключалось все дело. Объективно говоря, Пенник обладает незаурядным умом, огромными способностями к наблюдению, что значительно облегчило ему чтение мыслей. Даже по мимике лица он мог сделать вывод, сосредоточились ли мысли жертвы на серьезных вещах или на каких-либо мелочах. Все это помогает ему насквозь просветить человека. А если он к тому же обладает какой-то информацией, то уж не о чем говорить. Мы слышали, как Сандерс занервничал, когда Пенник сказал ему, что он думает о бюсте Листера, стоящем в Институте Хэрриса. Успокойся, сынок, правда очень проста. Когда-то ты рассказал об этом Чейзу, а он, разумеется, выболтал, что когда ты стараешься уйти от каких-то проблем, сосредотачиваешься на бюсте Листера.
Скорее всего, ты уже забыл об этом. Но я же говорил вам, в чем заключается талант Пенника. Он сориентировался, что ты хочешь убежать мыслями в сторону, и – один-ноль в его пользу – использовал невинную болтовню Чейза, выстрелил и попал. На многих людей это бы навело страх.
Проблема заключалась в том, что Пенник постепенно сам начал верить в свои необыкновенные возможности. Он поверил, что обычный дар интуиции, которым обладают иногда даже дети и сумасшедшие, с научной точки зрения огромная сила, которую можно трактовать наравне с черной магией племени Банту, потому что, как он утверждает, в основе их лежит один источник. Когда его доводили до бешенства, он обращался к наукам дяди-колдуна и так же, как он, наводил проклятья и порчу на своего врага. Человек умер – разве нужны еще какие-то доказательства? Он считал, что им взят последний барьер.
Г.М. почесал свой небритый подбородок.
– Я представил вам образ человека, которого должен был сломить и вытянуть из него правду. Осторожно и очень подробно я объяснил ему, как умерли Сэм и Мина Констебли. Когда я сказал, кем на самом деле является Виктория Кин, он не поверил мне, и какое-то время казалось, что я имею дело с безумцем. Видимо, унаследованные от дяди способности в этом конкретном случае подвели. Он не смог прочесть мысли этой девушки. Он в нее слепо, безоглядно влюблен. И признался, что в этот вечер намеревался испытать свою «силу» на Синтии Кин – наконец я вытянул из него эту грозную тайну, которая была так же опасна, как кружка пива для Мастерса. Я был так рад, как будто получил наследство, ведь выигрыш был на нашей стороне.
Я сказал ему: «Хорошо, вы мне не верите. Не верите, что эта девушка делает из вас дурака. Не верите, что она собирается убить свою мачеху при помощи электрического тока. Хорошо: прошу вас немного помочь нам, и вы во всем убедитесь лично. Прошу вас ехать в Париж и огласить свое предупреждение. Я все устрою так, что вам никто не помешает. Ну и посмотрите, что произойдет».
Пенник согласился. Он приехал на аэродром с полицейским в штатском, никто, кроме нас, не знал, что он находится под арестом. Очень бледный, он уселся в самолет на глазах толпы людей и под обстрелом репортерских камер. Это мне и было нужно, чтобы он уехал, прежде чем смог бы рассказать обо всем Виктории Кин… Но я также знал, что он никогда не решится произнести это предупреждение. Он просто не мог этого сделать. Его гордость подверглась унижению, и когда он разговаривал со мной, то плакал как ребенок.
Теперь мы уже знаем, что произошло. Он полетел в Париж, но мысли о Виктории доводили его до безумия. Он оторвался от сопровождающего его полицейского и исчез. Прежде чем кто-либо успел сориентироваться, Пенник на самолете вернулся в Лондон. Он должен был быть свидетелем событий. Должен был развеять свои последние сомнения…
Старший инспектор тихонько свистнул.
– Да, – прервал он Г.М. – Вы предупреждали нас, что он может это сделать. Я должен признать, что особенно удивился, что он наскочил на нас, когда мы готовились захватить врасплох эту молодую даму, – Мастерс удовлетворенно улыбнулся, – со значительной поддержкой ее мачехи.
Доктор Сандерс с горечью смотрел на него.
– Да, но меня это удивило. Когда я увидел Пенника, поднимающегося по лестнице, ведущей на балкон, я был уверен, что он охотится на меня. Вы знали, что у него был нож?
– Я знал, – мрачно ответил старший инспектор. – Все время, пока мы стояли на этом чертовом балконе, я так крепко держал его за плечи, что он не мог пошевелиться. Но этот нож был предназначен не для вас, а для мисс Кин. Он бы покончил со всем на месте: рыдал, как ребенок, но при этом хотел ее убить! Я не слишком сочувствую этому джентльмену, сэр, хотя знаю, что вы жалеете его…
– Спокойно, сынок, без нервов! – мягко сказал Г.М.
– Нет, я нисколько его не жалею, – продолжал Мастерс с ожесточенным блеском в глазах. – Он хотел быть хозяином и владыкой над всеми, как хозяйничал в своем племени, когда время от времени появлялся в родном буше. Он рассказывал нам, как из дома своего дяди-колдуна он управлял всеми! Пенник и его резиновые маски!
– Резиновые маски? – удивился Сандерс.
