Энн Перри - Смертная чаша весов
– Мой брат сложил с себя бремя наших семейных обязанностей свыше двенадцати лет назад, а вместе с ними – и свои привилегии, – холодно заметил принц. – Он решил, что не хочет больше принадлежать к нашему кругу. Как никогда не принадлежала к нему и Гизела Беренц.
Детектив набрал воздуха в легкие. Терять ему было почти нечего.
– Если он был убит, сэр, тогда возникает вопрос: кто это сделал? Учитывая теперешнюю политическую ситуацию в стране, подозрение может коснуться многих, включая и тех, кто думал иначе, нежели принц Фридрих.
– Вы имеете в виду меня? – ответил Вальдо, не моргнув глазом и немного подняв брови.
Уильям опять вздрогнул.
– Говоря точнее, сэр, любого, кто придерживается ваших взглядов на будущее страны, – быстро поправился он. – Конечно, он был убит не обязательно с вашего ведома или по вашему указанию. Но доказать это было бы затруднительно.
– Чрезвычайно, – заметил принц, не отводя от Монка упорного и жесткого взгляда, словно он уже слышал обвинение и призывал на помощь все внутренние резервы, чтобы противостоять ему. – Даже доказательства в обратном убедят лишь тех, кто хочет быть убежденным. И прежде чем эти доказательства достигнут ушей обыкновенного человека, им предстоит длинный путь.
– Но, к сожалению, мы не можем избежать судебного процесса, – переменил тему сыщик. – Мы пытались. Мы сделали все возможное, чтобы убедить графиню фон Рюстов отозвать обвинение и извиниться, но нам до сих пор этого не удалось.
Он не был уверен, что все было в точности так, но предполагал это. Во всяком случае, на это у Рэтбоуна хватило бы здравого смысла, а также инстинкта самосохранения.
Впервые за все время разговора по лицу Вальдо скользнула усмешка.
– А я заранее мог бы сказать вам об этом. Зора никогда и ни в чем не отступала с прежних позиций. Или, как в данном случае, она посчиталась бы с личными потерями и убытками. Даже враги никогда не сказали бы, что она струсила.
– А могла она сама убить Фридриха? – порывисто спросил Монк.
Его собеседник не поколебался ни на мгновение. Не изменилось и выражение его лица.
– Нет. Она – сторонница независимости. Она уверена, что мы сможем выжить самостоятельно, в одиночку, подобно Андорре и Лихтенштейну. – Он опять слегка усмехнулся. – Вот если б убили Гизелу, тогда я сказал бы, что это вполне могла быть Зора…
Детектив на мгновение онемел. Мысли бешено проносились у него в голове. Он пытался одновременно оценить правомерность десятка возможностей. Можно ли предположить, что Зора хотела отравить Гизелу, но вместо этого, в силу какой-то нелепой, ужасной случайности, убила Фридриха? А если это сделала не она, то кто бы это мог быть?.. Да, тут открывалась широкая перспектива для предположений. Возможно ли, что таковую роковую ошибку совершил Рольф, действовавший по собственному побуждению или же по указанию своей сестры-герцогини? Ведь в случае смерти Гизелы ничто не помешало бы Фридриху вернуться и возглавить партию независимости! Или же это Бригитта, которая хотела его возвращения и возможности выйти за него замуж, чтобы доставить радость народу и однажды стать герцогиней?
Убить Фридриха случайно, метя в Гизелу, мог даже лорд Уэллборо, чтобы приблизить войну, которая его очень обогатила бы!
Монк пробормотал в ответ что-то вежливое, но бессмысленное, поблагодарил Вальдо за аудиенцию и попятился назад, все еще обуреваемый множеством мыслей.
* * *Ночью детектив проснулся словно от удара и приподнялся на постели. Что-то сильно напугало его. Он напряженно вслушивался в темноту комнаты, но не услышал ни звука. Кругом царила тишина.
То же чувство необъяснимого страха охватило его, когда он вдевал запонки в манжеты. Это было ощущение полного одиночества… Лишь один человек поверил тогда в его невиновность и был готов вступиться за него, даже рискуя их безопасностью.
Есть ли такой человек рядом с Гизелой или она потеряла все, выйдя замуж за Фридриха? Неужели это и есть та любовь, ради которой идут на всё?
Нет, любовь того, кто помог Монку, была совсем иной. Это была любовь друга, готового защитить его любой ценой, лояльность и вера, выдерживающие все испытания. Его наставник, пожертвовав своей репутацией, защитил тогда Уильяма. Теперь он знал это, ибо смог вспомнить. Его обвинили в растрате. А наставник поручился за его честность своим добрым именем и всем своим состоянием.
Это позволило продолжить расследование и установить наконец правду.
Сидя на постели, детектив чувствовал, как стынет от ночной прохлады его мокрая от липкой испарины кожа, и в отчаянии подумал, что так и не смог вернуть долг своему спасителю. Когда все повернулось в лучшую для него сторону, он оказался не в состоянии, да и не в силах это сделать. Того, что он имел, было недостаточно, а его друг потерял все – дом, честь и, в конце концов, жизнь.
Монку не удалось вернуть долг. Было слишком поздно.
Он лежал в темноте, испытывая чувство опустошенности и непоправимости случившегося. Что бы он ни отдавал теперь, все достанется кому-то другому. Все изменилось, и ничего не вернешь.
* * *Назавтра в полдень Уильяма должны были представить двору. Ему необходимо было уже сейчас знать, была ли Гизела предполагаемой жертвой убийства, и подумать, как сказать об этом Рэтбоуну. Этот разговор пугал его.
Из всех возможных ответов наихудший – то есть заключающийся в том, что Фридриха убила Зора, – был наименее пугающим. Ведь могло быть и так, что принц Вальдо решил таким образом помешать Фридриху вернуться в герцогство и этим предотвратил войну? Или Рольф пошел навстречу тайному желанию герцогини и попытался убить Гизелу, чтобы дать Фридриху свободу вернуться домой, но произошла роковая ошибка?
Как воспримут это британское правосудие и общество? Удастся ли министерству иностранных дел и дипломатам с Уайтхолла с честью выбраться из этой неприглядной истории, не нарушив мира в Европе?
Насколько знает и понимает это Зора фон Рюстов?
Герцогиня Ульрика была необыкновенной женщиной. Хотя Монк был достаточно наслышан о ее решительном характере и воле, он оказался несколько неподготовленным, очутившись в ее присутствии. Издали герцогиня показалась Уильяму очень высокой. Седые, ослепительной белизны волосы, собранные в косу и высоко уложенные в виде короны, обрамляла бриллиантовая диадема. Черты лица и прямые брови правительницы подтверждали ее волю и характер, а атласное платье цвета слоновой кости с еле заметным турнюром свободными складками ниспадало к ее ногам. Герцогиня Ульрика стояла, распрямив плечи, и взгляд ее был прям, как и осанка.
Когда наступил его черед быть представленным ей, сыщик, оказавшись перед нею, был удивлен тем, что она не выше среднего роста. Наибольшее впечатление производили на него ее глаза. Они пугали и завораживали своим чистым аквамариновым цветом, который, однако, нельзя было назвать ни зеленым, ни голубым.
