Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса
После работы Булич обычно заходил в кафе, чтобы пропустить стаканчик. Здесь с ним и познакомился Г., спросив, нет ли у него спичек. Угостив его сигарой, он затем поставил ему выпивку за свой счет.
Вы, наверное, удивитесь тому, как чиновник, работающий в военном министерстве, мог подружиться с первым встречным, который, быть может, познакомился с ним для того, чтобы выпытать секретные сведения. Но Г. все предусмотрел заранее и позаботился о том, чтобы никакие подозрения не закрались в голову Булича.
Они стали встречаться в кафе каждый вечер. Поскольку Г. до этого никогда не был в Белграде, он иногда спрашивал у Булича совета по разным поводам — это давало возможность вести пустую, ни к чему не обязывающую беседу. Г. всегда платил за выпивку, и Булич снисходительно принимал это. Иногда они играли в шахматы, причем Г. старался, чтобы Булич выигрывал; иногда вместе с другими посетителями играли в безик.
И вот однажды Г. рассказал Буличу о своем деле. Ему-де стало известно от одного из общих знакомых (им мог быть кто-нибудь из тех, с кем они иногда играли в карты), что Булич занимает важный пост в министерстве. Булич нахмурился, разинув рот от удивления. Он подумал, что Г. над ним издевается. Но Г., не дав ему опомниться, стал говорить, что его фирма хочет получить у военно-морского министерства заказ на морские бинокли. Он, конечно, подал заявку, но, как Булич, наверное, знает, в таких делах нет ничего лучше помощи друга. Если бы Булич, воспользовавшись своим влиянием, протолкнул это дело в министерстве, то фирма, получив заказ, выплатила бы Буличу двадцать тысяч динаров.
Давайте посмотрим на это предложение с точки зрения Булича. Ему, незначительному чиновнику, известная фирма обещает двадцать тысяч (да ему за полгода не заработать такой суммы!), в сущности, ни за что. Если заявка подана, то остается только ждать, будет она принята или нет. Если она будет принята, он кладет себе в карман кругленькую сумму, если же нет, то и в этом случае он ничего не теряет. До чего же все-таки глуп этот человек!
Г. говорит, что Булич сделал слабую попытку не впутываться в это дело. Покраснев и сконфузившись, он промямлил, что его влияние сильно преувеличено и он не уверен, что сможет чем-нибудь помочь. Г. решил, что он добивается увеличения взятки. Булич стал уверять, что Г. его неправильно понял. Он был жалок и смешон. Через пять минут он согласился.
Они стали друзьями. Г. абсолютно ничем не рисковал: ведь Булич не мог знать, принята заявка дрезденской фирмы или нет, поскольку все заявки проходили через отдел снабжения, а отдел держал все свои операции в секрете до тех пор, пока заявки не были приняты. Если бы Булич оказался любознательным и заглянул в „Правительственный вестник“, он бы узнал (Г. как раз оттуда и взял эти сведения), что отдел снабжения действительно интересовался заказами на поставку биноклей.
Г. принялся за работу.
Чтобы у Булича и дальше развивался комплекс важного чиновника, Г. как его самый лучший друг начал приглашать его и красивую, но очень глупую мадам Булич в шикарные рестораны и ночные клубы. Для обоих это было как дождь на изнывающую от засухи пашню. Как-то Г., предварительно накачав Булича шампанским, завел разговор о возрастающей мощи итальянского военно-морского флота и об угрозе десанта на югославском побережье. Понял ли Булич, во что его втягивают? Разумеется, нет. Хотя он и не был сильно пьян, впервые за многие годы он мог показать жене, что тоже кое-чего стоит. В конце концов можно же намекнуть, что он не какая-нибудь там пешка: ему тоже известно, что происходит за кулисами. Язык его развязался, и он заявил, что ему доподлинно известно о планах остановить итальянцев на подступах к побережью. „Вы, конечно, понимаете, что это большой секрет, но…“
В тот вечер Г. узнал, что Булич имеет доступ к этой карте. Теперь он должен был придумать, как заставить его снять с нее копию.
Он тщательно разработал план. Он не мог взять это на себя — ему нужен был посредник. Так появился Димитриос.
Каким образом Г. узнал о существовании Димитриоса, не совсем ясно. Думаю, что он просто не хотел компрометировать никого из своих старых сотрудников. Все-таки мне удалось установить: кто-то рекомендовал ему Димитриоса. Помня о Евразийском кредитном тресте, я попытался прощупать, что это был за человек. Но Г. уклонился от ответа, сказав, что все это было так давно и он уже ничего не помнит. Помнит только, что рекомендация была устная.
Вот что стало известно Г. о Димитриосе.
Димитриос Талат, турок, мог бы быть ему „полезен“, поскольку имел „чистый“ паспорт и слыл чрезвычайно осторожным человеком. Говорили также, что он имеет опыт проведения „финансовых операций при условии полной секретности“.
Какого рода операции и в чем их польза, Г., конечно, не мог догадаться и решил, что ему рекомендуют какого-нибудь бухгалтера. Но потом Г. сообразил, что вышеприведенную фразу не надо понимать буквально, и решил написать Димитриосу по указанному адресу. Он сообщил мне этот адрес, наверное, думая, что это обычный адрес до востребования. Представьте, это бы адрес отделения Евразийского кредитного банка в Бухаресте!
Спустя пять дней после отправки письма в доме по улице Кнез Милетина, где жил тогда Г., появился Димитриос. Г. прекрасно помнит, как это было. Перед ним стоял среднего роста человек, которому можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят лет (напомню, что на самом деле тогда ему было тридцать семь). Он был одет по моде и… Но лучше я предоставлю слово Г.:
„Он изо всех сил старался создать „шикарное“ впечатление, но, как он ни пыжился, как ни задирал нос, достаточно мне было посмотреть ему в глаза, и я тотчас раскусил его. Не спрашивайте, как я догадался, что он сутенер: по-видимому, есть у меня, как и у женщин, нюх на этих субъектов“.
Итак, Димитриос вновь на коне. Быть может, и здесь нашлась еще одна мадам Превеза? Кто знает. Во всяком случае, Г. был доволен: ведь сутенер не побежит за юбкой, бросив порученное дело. У Димитриоса было и другое важное достоинство: он умел себя вести. Опять-таки предоставим слово Г.:
„Одевался он всегда очень элегантно, да и взгляд у него был умный. Мне это как раз понравилось, потому что я терпеть не могу молодчиков из подворотни. Хотя иногда приходится прибегать и к их услугам, но, в принципе, я против — уж очень мне трудно найти с ними взаимопонимание“.
Как видите, Г. был несколько привередлив.
Заметим, что Димитриос не тратил времени попусту и за два года научился сносно говорить по-немецки и по-французски. Вот что сказал Димитриос Г.: „Получив ваше письмо, я сразу же направился к вам. Хотя у меня были в Бухаресте дела, но я все бросил, потому что много слышал о вас“.
