Дороти Сэйерс - Возвращение в Оксфорд
— Я вам принесла из колледжа письмо.
— Какой-нибудь чертов кредитор, наверное.
— Нет. Письмо из Рима.
— Дядя Питер! О боже! Наверное, надо приготовиться к худшему.
Она вложила письмо в его левую руку и наблюдала, как его пальцы неловко пытаются сломать большую красную печать.
— Ох! Воск с фамильной печатью! Я знаю, что это значит! Дядя Питер в своем самом царственном обличье!
Он нетерпеливо пытался разорвать плотный конверт.
— Давайте я открою? — предложила Гарриет.
— Да, пожалуйста. И, будьте ангелом, прочитайте мне вслух. Я даже с двумя здоровыми глазами с трудом выдерживаю его удар.
Гарриет вытащила письмо и взглянула на первые фразы.
— Кажется, оно довольно личное.
— Лучше вы, чем медсестра. Кроме того, мне понадобится женское сочувствие. Кстати, там что-нибудь приложено?
— Нет, ничего.
Пациент застонал.
— Дядя Питер отчаянно обороняется. Нехорошо. Как оно начинается? Если «Джемчик», или «Джерри», или даже «Джеральд», то не все еще потеряно.
— Оно начинается «Мой дорогой Сент-Джордж».
— О ужас! Он действительно в ярости. И подписано всеми инициалами, которые он только смог накопать, а?
Гарриет перевернула лист.
— Подписано всеми его полными именами.
— Безжалостное чудовище! Вы знаете, я предчувствовал, что он не очень хорошо это примет. Не представляю, какого дьявола мне теперь делать.
Он выглядел так худо, что Гарриет озабоченно спросила:
— Может, оставим до завтра?
— Нет, я должен знать, как обстоят дела. Продолжайте. Но только поласковей: любите малое дитя.[147] Пропойте мне его, я в этом нуждаюсь.
Мой дорогой Сент-Джордж!
Если я правильно понял твое довольно бессвязное описание ситуации, у тебя образовался долг чести на сумму, которой ты не располагаешь. Ты выписал чек, не обеспеченный деньгами. В качестве обеспечения ты взял в долг у друга, выдав ему еще один чек, у которого не больше шансов быть оплаченным, чем у первого. Ты предлагаешь мне в течение шести месяцев выплатить необходимую сумму, в противном случае ты либо (а) «снова обратишься к Леви», либо (б) «вышибешь себе мозги». В первом случае, как ты сам признаешь, сумма долга еще увеличится, во втором, как я осмелюсь заметить, ты не отдашь долг другу и всего лишь добавишь к банкротству бесчестье.
Лорд Сент-Джордж беспокойно заерзал на по душках.
— Какая у него неприятная ясность формулировок.
Ты любезно поясняешь, что обратился ко мне, а не к отцу, поскольку я, по твоему мнению, с бóльшим пониманием отнесусь к этим сомнительным финансовым операциям. Не могу сказать, что такое суждение для меня лестно.
— Я совсем не это имел в виду, — простонал виконт. — Он прекрасно знает, что я имел в виду! Папаша просто слетит с катушек. Черт побери, и ведь он сам виноват! Нечего было так мало давать на расходы! Чего он ожидал? Учитывая, сколько он спустил в своей бурной юности, мог бы и понимать. А дядя Питер просто купается в деньгах — что ему стоит немного раскошелиться!
— Кажется, дело тут не столько в деньгах, сколько в том, что вы выписали недействительный чек?
— В том-то и дело! И дернуло же его отправляться в Рим как раз тогда, когда он больше всего нужен! Он знает, я бы никогда не стал выписывать негодный чек, если б мог занять у него денег. Но продолжайте. Давайте узнаем худшее.
Я вполне отдаю себе отчет, что твоя безвременная кончина оставила бы меня в положении возможного наследника титула…
— Возможного? Ну конечно, матушка может сыграть в ящик, и тогда отец снова женится. Какая расчетливость.
…возможного наследника титула и поместья. Как бы утомительны ни были обязанности наследника, ты простишь мне предположение, что я могу оказаться более честным распорядителем, чем ты.
— Черт! Не в бровь, а в глаз! — сказал виконт. — Если уж эта линия обороны прорвана, то все пропало.
Ты напоминаешь мне, что в будущем июле достигнешь совершеннолетия и твое содержание увеличится. Однако с учетом того, что даже при увеличении содержания упомянутая тобой сумма приблизительно составит твой годовой доход, вероятность погашения долга в течение полугода кажется мне весьма сомнительной. Также не вполне ясно, на что ты будешь жить, распорядившись своими доходами таким образом. Кроме того, я ни на минуту не допускаю, что твои долги полностью исчерпываются упомянутой суммой.
— Чертов телепат! — проскулил его светлость. — Нет, конечно! Но он-то откуда знает?
В данных обстоятельствах долг велит мне отказать и в обеспечении твоего чека, и в займе.
— Ну вот оно. Почему он не сказал это сразу?
Однако, поскольку на чеке стоит твое имя и это имя не должно быть опозорено, я дал распоряжения своим банкирам…
— О, вот это уже звучит лучше! Старый добрый дядюшка Питер! Всегда можно зацепить его на крючок семейной чести.
…дал распоряжения своим банкирам оплатить твои чеки…
— Чек или чеки?
— Чеки, совершенно определенно.
…оплатить твои чеки в период с сегодняшнего дня до моего возвращения в Англию, когда я приеду, чтобы с тобой встретиться. Это, вероятно, будет перед триместром Троицы. Пожалуйста, позаботься о том, чтобы к этому времени были отданы все твои долги, включая оксфордские счета и задолженности перед сынами Израилевыми.
— Первый проблеск гуманности, — сказал виконт.
Могу я в дополнение к этому дать тебе небольшой совет? Помни, что дилетанты в любой профессии отличаются особой алчностью. Это касается и женщин, и картежников. Если уж ты ставишь на лошадей, то ставь разумные деньги на два исхода. И если ты настаиваешь на том, чтобы вышибить себе мозги, сделай это так, чтобы не создавать никому лишних неудобств.
Твой любящий дядя,
Питер Гибель Бредон Уимзи— Фью! — присвистнул Сент-Джордж. — Вот ведь изувер! Кажется, под конец несколько размяк. Но в целом это самое гнусное письмо, которое когда-либо выпадало на долю несчастному страдальцу. Согласны?
Про себя Гарриет согласилась, что не хотела бы получить подобное послание. В нем отразилось все, что возмущало ее в Питере: снисходительное превосходство, кастовая надменность и щедрость, которая ощущалась как пощечина. И все же…
