Стюарт Камински - Месть
Я проехал к дому Карла Себастьяна. Я ожидал, что разбужу его, но он не спал. Он ответил на звонок снизу через минуту и спросил, кто я такой. Я представился, и он впустил меня. Когда двери лифта открылись, он стоял в дверях, в белом халате, только что из душа, со стаканом «Ви-восемь» в руке. Он выглядел очень встревоженным.
― Вы могли бы позвонить, ― сказал он, ― но если у вас есть новости о Мелани... Я встал в четыре часа. Не могу спать.
― Сегодня, ― сказал я, когда лифт закрылся. ― Я найду ее сегодня и поговорю с ней. Решать будет она, и если она скажет «нет», я умываю руки.
Он поспешно ввел меня в квартиру и закрыл дверь.
― Вы уверены, что сможете найти ее сегодня?
― Уверен.
― Когда?
― До захода солнца.
Он сделал глоток из своего стакана и кивнул. Руки у него немного дрожали.
― Я, конечно, не смогу вас уговорить сказать мне, где она, чтобы...
― Мы с вами это уже обсудили, ― остановил я его.
― Да, да, конечно. Только скажите ей, что я люблю ее, что хочу, чтобы она вернулась. Она может ставить любые условия. Если я в чем-то виноват...
― Я знаю, что нужно сказать. Чтобы закончить это дело, мне нужно еще пятьсот долларов. Я представлю вам полную смету расходов.
Он посмотрел на меня и спросил:
― Вы действительно знаете, где она?
― Действительно знаю.
― Это не трюк, чтобы выманить у меня еще полтысячи?
― Можете не давать их мне, и я немедленно прекращаю работу.
Он допил стакан сока и подумал несколько секунд.
― Я выпишу вам чек.
― Мне было бы удобнее наличными.
Он поставил стакан на стол и опустил руки в карманы халата. Посмотрел на портрет жены над камином. Я тоже посмотрел на портрет. Он вздохнул и сказал:
― Хорошо, наличными.
Я остался в гостиной смотреть на портрет Мелани Себастьян, а он отправился в кабинет.
Минуты через три он вернулся, держа в руке свернутые деньги.
― Я напишу вам расписку, ― предложил я.
― Это не нужно. Пожалуйста, найдите ее сегодня, ― сказал он.
Себастьян снова стал самим собой.
Не пересчитывая деньги, я положил их в карман и вышел.
На улице было пасмурно. Большие кучевые облака медленно ползли по небу. Я подъехал к сарасотской школе, чтобы посмотреть на тренировочный матч бейсбольных команд. На трибунах сидели десятка два зрителей ― родители, подружки игроков и зеваки вроде меня.
Ангела на «Бьюике» видно не было. Может быть, бейсбол не интересовал его. Тренер время от времени останавливал игру, чтобы что-то объяснить, показать шортстопу, как посылается двойной мяч ― с первой базы на вторую с возвратом на первую, чтобы продемонстрировать центральному аутфилдеру, как вбрасывать мяч из-за пределов ромба, чтобы его мог перехватить питчер. Это было не так захватывающе, как наблюдать будним вечером за игрой «Кабс», но немного отвлекало меня от мыслей о деньгах и пистолете.
Через час я ушел. Дома в шкафу у меня лежала бейсбольная кепка «Чикаго Буллс», но я не догадался взять ее с собой. Если бы я посидел на солнце еще час, то получил бы солнечный удар ― еще одно следствие почти полного отсутствия волос.
Время двигалось очень медленно. Так же поступал и я, и синий «Бьюик». Около половины двенадцатого я наконец разрешил себе направиться в сторону центральной почты на Ринглинг.
Стоянка была почти заполнена, но я отыскал место для своей «Гео». На тротуаре стояла тележка с хот-догами, покупателей почти не было. Я купил хот-дог у загорелой улыбчивой продавщицы, высокой стройной брюнетки лет сорока.
Сосиска была не кошерная, а булочка не подогретая. Я взял добавочную порцию лука и горчицы и стал есть, наблюдая за зданием почты.
«Бьюик» ждал в дальнем конце стоянки.
― Как идет торговля? ― спросил я.
― Суббота не лучший день, ― ответила продавщица. ― В будни, когда все кругом работают, выстраивается очередь. А по субботам остается отлавливать тех, кто выходит с почты.
― Так, может быть, в субботу и смысла нет выезжать?
― У меня трое детей и муж-инвалид, ― объяснила она. ― А это дает мне возможность выбраться из дому и получить от пятидесяти до ста пятидесяти чистыми.
― А хотите удвоить оборот? ― спросил я, трудясь над своей сосиской и поглядывая на дверь.
― Нет, ― сказала она. ― Я не хочу подниматься выше прожиточного минимума.
― Кошерные хот-доги, свежие подогретые булочки лучшего качества.
― Слишком дорого.
― Удвоит ваш доход.
― Вы уверены?
― Жизнь это риск, ― философствовал я, доедая хот-дог и бросая салфетку в мусорную корзину.
― Лучше уж буду заниматься тем, что знаю, ― сказала она. ― Большая прибыль, низкие расходы. Если я больше потрачу на товар, мне понадобится тележка больше, а покупателей будет столько, что я не справлюсь.
В этом был резон.
― Видите вон ту машину, синий «Бьюик» в конце стоянки?
Она прикрыла глаза ладонью, заслоняясь от солнца.
― Вижу.
― Отнесите ему два хот-дога со всеми приправами, пакет чипсов и колу, ― сказал я, протягивая ей десять долларов. ― Сдачи не надо.
― Благодарю вас, ― сказала она.
― Я посмотрю за тележкой, пока вы сходите. Вы можете следить за мной.
Она завернула два хот-дога, взяла бутылку колы и пакет чипсов и сложила все в коричневый бумажный мешок. Я смотрел, как она быстро пересекла стоянку и постучала в окно. Стекло опустилось. Она протянула ему мешок и показала на меня. Я помахал ему рукой. Он взял пакет и поднял стекло.
Появление блондинки я пропустил, она уже стояла на месте. На ней была белая юбка и блузка, а длинные волосы, забранные в хвост, лежали на левом плече. На правом плече у нее висела маленькая красная сумочка. Она оглядывалась по сторонам.
Мимо нее прошло несколько человек. Я стоял, наблюдая и дожидаясь продавщицу хот-догов. На блондинку смотрели все мужчины, хотя и старались этого не показывать. Женщины были более откровенны.
Я обошел пару машин и подошел к женщине, которая теперь увидела меня. Она была очень хороша. Без косметики, лет под тридцать. Голубые глаза, светлая кожа; даже цвет волос казался настоящим.
Я протянул ей конверт. Не говоря ни слова, она взяла его, положила в сумочку и ушла.
Сев в машину, я выехал на Ринглинг и повернул на восток. «Бьюик» держался на почтительном расстоянии. Я представлял себе, что мой ангел перешел ко второму хот-догу и жует, капая кетчупом на брюки.
В том, чтобы быть преследуемым, а не преследователем, есть одно несомненное преимущество. Опытный водитель с крепкими нервами, хорошо знающий город, мог оторваться от «Бьюика» минут за десять, даже если бы преследующий был мастером своего дела. Приличный водитель, наделенный воображением, мог бы оторваться за пятнадцать минут. Льюису Фонеске, который не мог превысить скорость и не мог рисковать, понадобилось немного больше времени.
