Рекс Стаут - В лучших семействах
– Вы подписали показания, – напомнил он Вульфу, – в которых уверяли, что Зек сказал Рэкхему, будто может предъявить доказательства, уличающие его в убийстве, из-за чего Рэкхем и застрелил Зека. Теперь вы себе противоречите...
– Вовсе нет, – спокойно сказал Вульф. – Невиновность Рэкхема не спасла бы его от ловушки, подстроенной Зеком, и Рэкхем сознавал это. Да, он был невиновен... я имею в виду убийство его жены... но он прекрасно знал, на что способен Зек.
– Вы говорили, что думаете, будто Рэкхем убил свою жену, но у вас нет убедительных доказательств.
– Ничего подобного, – отрезал Вульф. – Перечитайте стенограмму допроса.
– Непременно перечитаю. А теперь вы заявляете иное. Вы считаете, что Рэкхем не убивал жену?
– Я так вовсе не считаю. Я это твердо знаю, мне доподлинно известно, кто истинный убийца. – Вульф приподнял руку так, чтобы его не перебивали. – Я знал это с самого начала. В ту апрельскую ночь, когда мистер Гудвин позвонил мне и сообщил, что миссис Рэкхем убита, я сразу вычислил, кто убийца. К сожалению, у меня были связаны руки Арнольдом Зеком. – Вульф повернулся ко мне. – Арчи, возможно, это и лишнее, но ты все-таки прими меры предосторожности.
Я открыл ящик стола и вытащил револьвер «гриссон» 38-го калибра. Мой излюбленный «кольт», который у меня отобрали охранники Зека, похоже, исчез навсегда. Проверив барабан, я сунул револьвер в боковой карман и обвел взглядом аудиторию. Все, как по команде, отвели глаза и посмотрели на Вульфа.
– Это мне не нравится, – процедил сквозь зубы Арчер. – Я представляю здесь закон, и мне не нравится развитие событий. Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
Вульф помотал головой, а это значило, что конфиденциальный разговор не состоится.
– Так будет лучше, мистер Арчер, поверьте мне. Мы находимся за пределами вашего округа, и вы всегда можете уйти, если почувствуете, что вам что-то не по нутру...
– Я вовсе не хочу уходить. Я хочу поговорить с вами. Если вы еще в ту ночь знали, кто убил миссис Рэкхем, то я намерен...
– Ваши намерения меня не интересуют, – оборвал его Вульф. – У вас в распоряжении было целых пять месяцев, чтобы реализовать их. Я рассказал вам о картонке со слезоточивым газом и о телефонном звонке от мистера Зека. Миссис Рэкхем, оставив мне задаток, покинула мою контору в пятницу днем. На следующее утро, в субботу, я получил посылку, а потом позвонил Зек. Как он узнал про нашу встречу? Похоже, он знал даже, на какую сумму миссис Рэкхем выписала чек. Откуда? Кто ему сообщил?
Не могу утверждать, чтобы у меня уж очень руки чесались кого-нибудь пристрелить, но все же я поднялся и, как бы между прочим, обошел всех присутствующих с тыла, заняв позицию позади кресла, в котором сидел Кэлвин Лидс. Вульф продолжал:
– Можно, конечно, допустить, что миссис Рэкхем сама рассказала об этом невестке, секретарше или даже своему мужу, но, учитывая, как ей хотелось сохранить все в тайне, это маловероятно. Она к тому же сказала тогда, что доверяет лишь одному человеку – своему кузену, Кэлвину Лидсу. – Вульф резко повернул голову вправо и спросил: – Верно, мистер Лидс?
Находясь у Лидса за спиной, я не мог видеть выражение его лица, зато слышал прекрасно, тем более, что ответил он необычно громким голосом.
– Конечно, – сказал он. – До тех пор... до нашего прихода к вам, во всяком случае.
– Замечательно! – обрадовался Вульф. – Вы уже подготавливаете оборонительные позиции, я вижу. Да, они вам понадобятся.
– Вы хотите сказать, – голос Лидса звучал неестественно громко, – если я вас правильно понимаю, конечно, что я рассказал Зеку о том, как моя кузина пришла сюда и заплатила вам аванс?
– Совершенно верно, – согласился Вульф. – Хотя для меня это не столь важно, просто я хотел объяснить, почему заподозрил вас в лицемерии и в том, что вы таким образом были связаны с Арнольдом Зеком. Вам необходимо было устранить меня. Но это вовсе не доказывает, что вы убили свою кузину. Улики, доказывающие, что вы ее убили, дал мне по телефону мистер Гудвин той же самой ночью.
– Значит, – заговорил Лидс уже не так громко, – вы обвиняете меня в присутствии свидетелей в убийстве моей кузины?
– Да, сэр, – отчеканил Вульф. – Я утверждаю, что вы убили свою кузину ради денег, которые она вам завещала. А после этого вонзили нож в брюхо воспитанной вами собаки.
Лидс сорвался с места, но я удержал его.
Голос Вульфа разил, как острый клинок:
– Никто другой, кроме вас, мистер Лидс, не мог этого сделать. Ночью в лесу превосходно выдрессированный пес ни за что не отошел бы далеко от хозяйки. Кто-нибудь другой, возможно, мог бы сперва убить собаку, а потом заколоть миссис Рэкхем, но так не случилось, поскольку нож остался в теле собаки. А если кто-то другой, сумев приблизиться, убил бы сперва хозяйку, а потом, вынужденный обороняться от страшных клыков добермана, исхитрился бы вонзить в него нож, то совершенно невероятно, что он сумел бы при этом избежать хоть одной царапины или укуса. Вы знаете этих животных, вы знаете, что такое немыслимо, и я знаю. Далее я опять утверждаю: когда мистер Гудвин пошел к вам домой, вы задержались у псарни, а затем возвратились в лес и присоединились к своей кузине, которая гуляла там. Сомневаюсь, что собака даже вам позволила бы убить хозяйку при ней. Вы, видимо, на какое-то считанное мгновение отослали собаку, убили кузину и, стоя с ножом в темноте, подозвали добермана к себе. Хотя тот и учуял запах свежей крови, он не кинулся на вас, потому что знал вас как прежнего хозяина.
Вульф залпом выпил стакан апельсинового сока и продолжил:
– До сих пор все несомненно было так, как я сказал; дальше я выскажу догадку. Вы закололи собаку, но преднамеренно ли оставили нож в ее теле, чтобы уберечься от крови животного, или же, почувствовав укол, собака инстинктивно отпрянула и нож вырвался из ваших рук? Впрочем, в любом случае вам ничего не оставалось делать, как поспешить домой, чтобы как можно быстрее попасться на глаза мистеру Гудвину. Так вы и поступили. Зашли к нему, пожелали доброй ночи и отправились в постель. Сомневаюсь, что вы уснули, возможно, вы даже слышали, как скулит пес за дверью, возможно, и нет, так как он скулил под окном мистера Гудвина, а не под вашим. Когда же мистер Гудвин зашел к вам, вы, естественно, прикинулись спящим.
Лидс смотрел ему в глаза, но пальцы его рук, как я заметил, судорожно вцепились в ноги, чуть повыше коленей.
– Вы использовали собаку, – продолжал Вульф ледяным тоном, напомнившим мне Арнольда Зека, – даже после ее смерти. И вас не мучила совесть. Чтобы произвести впечатление на мистера Гудвина, вы разыграли душещипательную сцену о том, что пес, два года назад подаренный кузине, приполз умирать к вам на порог. Он не приполз умирать на ваш порог, мистер Лидс, и вы прекрасно это знали; он приполз, чтобы отомстить вам, он хотел вонзить в вас клыки. Когда вы присели с ним рядом на корточки, попытавшись его погладить, доберман зарычал. Он никогда не зарычал бы даже в смертельных судорогах, если бы его коснулась ласковая рука доброго хозяина.
